Шакко: об искусстве

Как вы наверно уже догадались, важнейшими качествами моего характера являются занудство и упорность. Поэтому продолжаем читать Видока вместе.

Мы оставили нашего рассказчика на том, что он совершил подвиг а-ля Пьер Безухов и спас в чаду битвы чадо. Затем он (скромненько) совершает новый подвиг: англичане бомбардируют Булонь (это должен быть 1806 или 7 год), и английский граф Лодердейл как раз в этот момент застрял в городе. Французы, натурально, хотят британца линчевать прямо на месте, но Видок пробивается сквозь толпу со шпагой в руках, разгоняет их праведной речью а-ля Николя Ростов к мужикам, и англичанин спасен.
( Collapse )

Только что попался термин trauma porn -- так называют произведения (тексты, фильмы), которые привлекают своих потребителей сильными эмоциями, аффектами, американскими горками чувств, когда герои постоянно попадают в сложные ситуации, с драмами, и это настолько откровенный поп-корн, что даже уже неприлично.

Именно этот вид "порнографии", граждане, и доставляет мне интеллектуальное удовольствие в моей эпопее по перечитыванию всего Бальзака, которая началась 10 месяцев назад. Поняла я внезапно, узнав термин. И дело тут не в тех историях, которые сплетает писатель в своих книгах. Поверх этого всего есть отдельная мета-история: взлеты и падения самого писателя. Чтобы оценить это по-настоящему, в начале квеста я прочла пару биографий Бальзака и прониклась его сложной писательской карьерой. Мета-история, которой я наслаждаюсь, переходя от одной книги к другой -- о том, как здесь Бальзак был на высоте и создал шедевр, а здесь -- он в глубокой яме из-за здоровья или преследующих его кредиторов, а тут он пытается подлизаться к богатой любовнице, а тут он окрылен страстью к вельможной красотке, а тут вынужден лепить халтуру из-за издателей, марширующих под его окнами, словно ку-клус-клановцы. Будучи сама писательницей, хотя и не такого уровня, и пройдя несколько раз стадии утверждения, верстки, продаж и проч., я ощущаю эту кухню и изнутри. Особенно чувствую, конечно, моменты, когда автору обязательно надо было выжать из себя хоть что-нибудь, но ничего приличного в упор не выжималось.
( Collapse )

Теперь живет по этой ссылке

Мой пересказ романа Бальзака "Урсула Мируэ".

Хренотень. В смысле -- приветствую, в эфире второй за все время рекап романа Бальзака, ибо лишь второй раз за все это время в цикле мне попалось нечто, что я никому рекомендовать не могу, поэтому с чистой совестью спойлерю.

"Урсула Мируэ"  в классическое советское время не переводилась, даже для полного собрания сочинений, и я начинаю подозревать почему. Только в 1980-е (?) Вера Мильчина осилила глыбу.

Сюжет: пожилой богатый вольтерьянец, врач, счастливо переживает Французскую Революцию, заработав много денег. Уходит на пенсию в возрасте 70+ и возвращается в родную провинцию. С собой он привозит младенца -- дочь внебрачного сына своего тестя (отца покойной жены). Девочку зовут также, как покойную жену -- Урсула Мируэ.

Далее старик в течение 16 лет ее растит и воспитывает. Описание воспитательного процесса очень смешное, очевидно, что автор -- бездетный идеалист. Итак, у 70-летнего доктора три пожилых друга: старый священник, старый юрист и старый военный. Соседи. Все четыре старикашки каждый день, вплоть до 16 лет, пестуют юную Урсулу -- один преподает ей геометрию, другой закон божий, третий еще что-то, и все скопом развивают ее ум, мораль и всякое такое. К 16 годам девица вырастает настоящим воплощением совершенства -- скромная, умная, верующая. И, разумеется, невероятная красавица с гибкой талией.

( Collapse )

( Collapse )

Недавно я задалась вопросом: стоит ли верить тому, что вудхаузовский канон прямым текстом сообщает нам о Дживсе? Не скрывается ли за ним замаскированная тайна?



Мое внимание привлекла логическая несостыковка: Дживс безумно крут, его часто пытаются переманить у Вустера. Почему он тогда оказался у него через агентство по найму слуг, узнав, что джентельмену требуется "какой-нибудь" слуга. Учитывая уровень Дживза, за него к этому моменту драка должна была быть, и ему не требовалось бы обращаться в агенство по трудоустройству.

Кстати, а почему мы ничего не знаем о прошлом Дживса? Откуда он взялся? Моя версия (начитавшись Видока) -- он человек без прошлого, беглый каторжник, и место у Вустера -- его первая локализация под новым именем.
( Collapse )

Каждая хорошая домохозяйка (а также английский джентльмен в лодке и с фокстерьером), знает, что если у тебя осталось много фрагментов разнородных продуктов, которые нельзя пустить на отдельное блюдо, то значит, из этих остатков получится совершенно превосходное рагу! Абсолютно этим же принципом вооружился наш драгоценный Оноре де Бальзак, сооружая новеллу "Второй силуэт женщины". Это не первый его подход к данному рецепту, как мы помним, в предыдущий раз он воспользовался методом "по сусекам поскребу" при написании "Тридцатилетней женщины", породив чудовище Франкенштейна. Или скорее реалистичную русалку: выше пояса прекрасная женщина с душистой кожей (1-я половина книги), ниже -- осклизлая вонючая рыба, непригодная для нежной любви (2-я половина книги).

( Collapse )

( Collapse )

( Collapse )

Ну вот я, похоже, сглазила -- плато отличных произведений Бальзака прерывает эта новелла. Впрочем, наверно, это я пристрастна и она мне кажется хуже предыдущих из-за моих эмоций. Дело в том, что я не люблю размазню. Нет, гречневую кашу люблю. А людей этой же консистенции -- нет. В жизни еще куда ни шло, можно просто перестать с ними разговаривать. Но когда автор делает размазней стержневого персонажа повествования -- меня это раздражает, и не дает наслаждаться книгой.

Я люблю персонажей преодолевающих, барахтающихся, "соберись, тряпка", "встал и пошел". Даже если кончается плохо, то все равно: герой старался, молодчина, мне волнительно. Но Бальзак -- писатель без жалости, реалист. Он делает, как в жизни -- он знает, что если человек тряпка, он тряпкой и будет, и все будет дальше усугубляться, никаких хэппи-эндов. Думаю, в Голливуде он бы с большим интересом снимал фильмы-катастрофы, с такими крупными планами, наездом камеры, как все рушится.
( Collapse )