Ходзе Ава-но-ками однажды собрал своих учеников (самураев) и обратился к прославленному физиономисту с просьбой определить, кто из его учеников смел, а кто тщедушен.
– Если физиономист скажет, что ты «смел», ты должен стараться еще больше. Если же он скажет что ты «тщедушен», то ты должен полностью презреть свою жизнь. Речь идет о том, с чем ты родился, и поэтому здесь нечего стыдиться, -- наставлял Ходзе каждого ученика.
Хиросэ Дэндзаэмону было тогда двенадцать или тринадцать лет. Он уселся перед физиономистом и сказал ему:
– Если вы прочтете у меня на лице тщедушие, я зарублю вас одним ударом.
Сейчас уже трудно восстановить истину - из далекого прошлого дошли только смутные отголоски преданий. Верить ли им? Но когда ничего не осталось, кроме легенд, приходится брать на веру даже слухи из былой, невозвратной жизни.
С чего начать? Начну просто. Жили-были два здоровущих балбеса в убогой деревушке, что неприхотливо раскинула избенки близ дорожного тракта. Один был дворянин Митя Лукин, другой - Ильюшка Байков, его же крепостной, который своего барина почитал верным приятелем, и расставаться они не собирались - дружили! Из родни Лукин имел только дядю, который, опекунствуя над недорослем, нарочно держал его в черном теле, ничем не балуя. Потому-то, наверное, сам жил в Москве, сибаритствуя, держа племянника в забвенной деревне, а крепостного ему дал только одного - словно в насмешку.
Читатель уже догадался, что с одного крепостного сытым не бывать. Тем более что ни пахать, ни сеять они не собирались, а жили как птицы небесные, что Бог подаст - то и ладно! Жили в крестьянской простоте: на одних полатях спали, из одной миски щи лаптем хлебали, одною овчиною укрывались, а кто тут дворянин, кто раб его - об этом не думали, ибо, живущие в простоте, совместно делили свое убожество. И, отходя ко сну, согласно зевали:
- Что-то Божинька даст нам завтра? Хорошо бы дождь хлынул, да грязи развезло поболее, чтобы нам, сиротинушкам, была пожива верная. Ну, спим, братец. Утро вечера мудренее.
Дорожный тракт был всегда в оживлении, одни в Москву, иные в Питер ехали, - вот они и жили, кормясь с путников. Упаси Бог, не подумайте, что Лукин с Байковым проезжих грабили, - нет, они имели кормление с невообразимой гигантской лужи, которая (со времен царя Алексея Тишайшего) кисла и пузырилась как раз посреди тракта, давно закваканная лягушками. Так что, сами понимаете, все кареты или коляски прочно застревали посреди этой лужи, и, бывало, даже шестерка лошадей часами билась в грязи по самое брюхо, не в силах вытащить карету из ветхозаветной российской слякоти.
С первыми петухами Лукин и Байков, зеваючи, выходили на тракт, как на работу, и укрывались под кустами недалече от этой лужи, терпеливо ожидая добычи.( Collapse )
(Вот почему эта Венера кисти Лотто - в кокошнике? - вопрос в сторону)
(Напоминаю, что загадки - еще и про московских великих княгинь и императриц - не только цариц)
1.
Мудрость — ты в девах звалась, и сходно свекровь называлась, Миром горячим коснулись холодных немецких голов. Горькая — ты с той поры, она же — великой Гекатой В двух ипостасях царит — где трон водружен и постель. ( Collapse )
У Вудхауза, видимо, были давние счеты с Чеховым ("...и не повесился ли Иван в амбаре?"). Неожиданная и, скорее всего, случайная, но все-таки параллель: "- Александр Давидыч, - сказал он дрожащим голосом, - спаси меня! Умоляю тебя, заклинаю, пойми меня! Положение мое мучительно. Если оно продолжится еще хотя день-два, то я задушу себя, как... как собаку!" ("Дуэль"). "- Но помни, Твистлтон, - прибавил Билл..., - помни, если я пойму, что другой видит в ней игрушку, не дает ей счастья, разрывает сердце, я оторву ему голову и удушу его, как... - Собаку? - подсказал Мартышка. - Нет, не собаку. Кто душит собак? Как змею. Мартышка мог сказать, что и змей душат редко, но ему не хотелось" ("Дядя Динамит").
Суворин хотел, чтобы Чехов назвал повесть не "Дуэль", а "Ложь". Еще есть хорошие названия - "Берег", "Выбор", "Тля"... Режимы меняются, эстетика остается.
Недавно я подробно рассказывала о "лжевермеере" Хане ван Меергерене, а вот подборка очень любопытных фотографий, посвященных другим живописным подделкам, а также фальшивкам в других художественных жанрах. Можно потренировать свой глаз и, как обычно, повысить эрудицию.
До нового года осталось всего три недели, что повергает в экзистенциальный ужас, особенно тех, кто испытывает фобию перед огонечками и покупкой подарков. Но пока еще осталось время, пока еще можно не бегать в судорожных поисках сувенирчиков, давайте побалуем себя очередной четверговой загадочкой.
Итак, в одном таком музее, который скорее место, где человек, именем которого она названа, спал, а также клонировал мандельштамовских усатых тараканищ, по диагонали от дома Давида, превратившегося в Евграфа, и за углом от собаки-бомжа, очень красивой и знаменитой, но увы, давно покойной, висит картина.
Угадайте, что это произведение, если известно что: ( Collapse )
Уважаемый книгочей Денис Песков https://t.me/knigsovet прочел книгу «Только для левшей». С. Ютци; пер. с нем. М. Зоркой. Дискурс, 2018 и эксклюзивно для нас с вами, эстетствующих пошляков, сделал выписку: ______________________
Крис Макманус исследовал особенности асимметрии в природе так долго и разносторонне, что даже не всё из своих исследований включил в мою новинку «Почему сердце находится слева, а стрелки часов движутся вправо. Тайны асимметричности мира». (...)
Еще в XVIII веке одна занятная особенность бросилась в глаза Иоганну Винкельману, немецкому археологу и искусствоведу, когда он изучал и описывал классическую античную скульптуру: «Особенной красотой отличаются даже гениталии. Из двух тестикул левая всегда крупнее, как это бывает и в природе». ( Collapse )
