Хм... Оказывается, слово "страз" - точно так же, как слова "макинтош" и "хулиган" - ведет происхождение от фамилии. Так звали австрийского ювелира Strass'a, который, собственно, их и изобрел в 18-м веке.
Но мне больше нравится история происхождения названия других бриллиантозаменителей - фианитов. Они получили имя от слова "ФИАН" - Физического института Академии наук СССР (ФИАН), где их впервые вырастили.
Если б я писала роман про попаданцев, то, разумеется, там бы не было ничего про перенос сознания главного героя в тело Сталина, Николая II, Ивана Грозного и других бедняжек, в мозг которых не зарастает народная тропа (сайт попаданец.инфо, общее количество книг 1503 шт.).
Если б я писала роман про попаданцев, то я, упс, сорри, главная героиня, оказалась бы в прошлом совсем в другую эпоху. Нафиг принцип "блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые" и удовольствие от того, чтоб почувствовать себя демиургом. Главным критерием для выбора исторической эпохи для переноса послужили бы, разумеется, платьишка. По нраву ли мне мода, которую носили в означенный период? Пошло бы мне такое? Эпоху Натали Пушкиной и Скарлетт О'Хара сразу в баню, там же на платьях, как на трамваях, можно писать "занос 1 метр". А вот эпоха александровского ампира, пожалуй, ничего; а как насчет директории? а солдатских императоров? И чтоб вышивки, вышивки побольше!
Если б я писала роман про попаданцев (что делается, ясен пень, чтобы поймать кайф от воображения себя всемогущим умницей а-ля Мэри Сью и прожить жизнь гораздо приятней, чем ты имеешь в реальности. Удовольствие посильнее, чем кокаинчик или даже сериалы смотреть) -- так вот, если бы я писала роман про попаданцев, то там бы не было никакого построения карьеры с нуля, никакой бедности и зарабатывания капитала тяжелым трудом и огромными усилиями и хитростями. Главная героиня бы сразу была богата. Ей не надо было бы никогда вкалывать.
А еще бы она высыпалась.
Вот все главные параметры. Фантастическая книга бы вышла, на мой вкус, нереальная фантастика. ( Collapse )
Красота - это страшная сила. А красота рядом с чем-нибудь страшным (предметом или существом) кажется еще красивее, ибо адреналинчик обостряет восприятие. Наверно, именно поэтому в искусстве так много произведений, в котором женщины без одежды позируют в обнимку со змеей.
Из спортивных соображений приличия беру лишь те картины, где змея еще и функцию фигового листика исполняет.
Тяжелая парча женских платьев сменяется легкими шелками различных пастельных оттенков. Изящество и светоносность этих тканей потребовала резкого изменения цветовой гаммы украшений. Не зря портреты того периода демонстрируют страстное увлечение жемчугом. В фавор вошли бриллианты.
Аметисты! Этот фиолетовый камень сейчас входит в число полудрагоценных, однако достаточно долго, до открытия месторождений в Бразилии в XVIII веке, которые взорвали рынок, он ценился очень высоко, наряду с четверкой драгоценных камней.
Увы, мне не удастся показать его метаморфозы в изобразительном искусстве: рисовали аметистовые украшения очень редко, быть может, были проблемы с краской такого цвета до изобретения синтетических красителей.
Однако самих аметистовых украшений сохранилось достаточно много. И не которые безумной красоты и тонкости работы.
Камеи и инталии из аметиста в парижском кабинете медалей (BNF)
Мы оставили нашего героя в опасной ситуации. Он беглый каторжник, и его арестовывают. Но он называется одним из своих старых фальшивых имен, беглого матроса, и поэтому его караулят легче, просто как дезертира, а не как закоренелого.
Однако Штирлиц близок к провалу: в провинциальной тюрьме обнаружился тюремщик, который видал его раньше, и он клянется, что это Видок, а не матрос. Однако следственное дело матроса, пересланное с предыдущего ареста Видока в этом обличье, подтверждает вроде обратное. Тюремщик изводится, как ревнивая жена, сходит с ума просто, и делает все, чтобы доказать правду, и даже привозит мать Видока, которой сынко бровями показывает, что признавать его не надо.
В досье матроса есть указание на морскую татуировку, и у Видока, нате, она тоже есть. А вот пальцы, оторванные взрывом в одной из первых глав, когда он только попал в армию (до первых арестов), Видок, видимо, отрастил обратно методом советского океанолога Станислава Курилова. И поэтому их отсутствие не является приметой. В общем, все складывается ничего, но потом Видок пишет, что "жестокое обращение" тюремщиков все-таки заставило его выдать себя. Видимо, били ногами. ( Collapse )
В "Жизнеописании Августов" вдруг меня тронула фраза о том, что молодой император Александр Север "изумительно рисовал". Тот самый полусириец, преемник Гелиогабала, которого легионер-германец зарезал в его же палатке, на марше в Германии. Всего 26 лет. Элий Лампридий -- человек, имени которого вы не помните, а он хотел быть как Светоний, но ему достались мальки и эпигоны -- о нем пишет языком Доватура, Аристида Ивановича, вот так: "Он занимался геометрией, изумительно рисовал, замечательно пел, но никогда не делал этого в чьем-либо присутствии — свидетелями бывали только его рабы.... Он играл на лире, на флейте, на органе, также на трубе, но, став императором, перестал заниматься этим". Будь скромным, как Александр Север.( Collapse )
