Шакко: об искусстве

Картина, о которой шла речь в загадке прошлого четверга.
Такое любопытное описание сюжета, что я вынесу его сюда отдельно.


Nicolas Poussin. Himeneus travestido assistindo a uma dança em honra a Príapo. 1634-1638. Museu de Arte de São Paulo

Николя Пуссен. "Наряженный женщиной Гименей наблюдает за танцем в честь Приапа".

( Collapse )

В эфире снова рубрика про загадки о произведениях искусства, которую я героически самодисциплинированно продолжаю вести по четвергам, несмотря на то, что меня все бесят, бесят, бесят. И отвлекают.
Но, тем не менее, вот начинаю для вас сочинять загадку, и как-то даже расслабляюсь, и это ведь прекрасно!

Итак, жил был один такой дяденька, усатый, очкастый, его еще Модильяни рисовал. Любил львов и приходился сыном Израилю. И есть у него несколько работ, из которых одна особенно знаменита. Угадайте, о какой работе идет речь, если известно что:

( Collapse )

Ну вот я, похоже, сглазила -- плато отличных произведений Бальзака прерывает эта новелла. Впрочем, наверно, это я пристрастна и она мне кажется хуже предыдущих из-за моих эмоций. Дело в том, что я не люблю размазню. Нет, гречневую кашу люблю. А людей этой же консистенции -- нет. В жизни еще куда ни шло, можно просто перестать с ними разговаривать. Но когда автор делает размазней стержневого персонажа повествования -- меня это раздражает, и не дает наслаждаться книгой.

Я люблю персонажей преодолевающих, барахтающихся, "соберись, тряпка", "встал и пошел". Даже если кончается плохо, то все равно: герой старался, молодчина, мне волнительно. Но Бальзак -- писатель без жалости, реалист. Он делает, как в жизни -- он знает, что если человек тряпка, он тряпкой и будет, и все будет дальше усугубляться, никаких хэппи-эндов. Думаю, в Голливуде он бы с большим интересом снимал фильмы-катастрофы, с такими крупными планами, наездом камеры, как все рушится.
( Collapse )