Как Пушкины в Романовых превращались
В музее Пушкина на Пречистенке открылась выставка к 400-летию дома Романовых. Разумеется, тут историю царской династии показали со своей колокольни – через отношения Романовых к Пушкиным.
Гордец и бедняк, Пушкин к вопросу своей родовитости относился крайне болезненно. Напоминал, что род его известен со времен Александра Невского, вставлял Пушкиных в «Бориса Годунова», про героического арапа роман написал… Да и стихотворение «Моя родословная» полно яда в адрес тех, кто осмелился задеть его предков. (В конце там про семью Булгарина из публичного дома, если кто не помнит). Строка «водились Пушкины с царями» из этого стихотворения и стала названием выставки.
«Фаддей, ты не прав!», пытается доказать каждый экспонат в первом зале. Древние документы о том, как Гаврила Пушкин к Лжедмитрию катался, соборная грамота об избрании Михаила Федоровича, на которой Пушкины расписались, документы о пожаловании имений, рукописные каракули первого Ганнибала, и так далее. Ясно, что глагол «водились» характеризует эти контакты удачно – ведь он такой несовершенный, незаконченный. Тесную связь обозначать не может.
Тесная связь начинается лишь в следующем зале, при жизни самого поэта. Тут и автограф хрестоматийного «видел я трех царей» про картуз и камер-пажей, переписка Пушкина с царем насчет недовольства его своим местом, авторства нецензурных стихов и прочие деловые бумаги. Большой портрет Пушкина очень символично повешен между характеристикой, представленной о нем Бенкендорфом царю, и рукописью верноподданнического «Медного всадника». Подписи к экспонатам, как всегда в этом музее, читать увлекательно. Например, под портретом императрицы Александры Федоровны высказывание о ней поэта: «Я ужасно люблю царицу, несмотря на то, что ей уже 35 лет и даже 36».( Collapse )
«Фаддей, ты не прав!», пытается доказать каждый экспонат в первом зале. Древние документы о том, как Гаврила Пушкин к Лжедмитрию катался, соборная грамота об избрании Михаила Федоровича, на которой Пушкины расписались, документы о пожаловании имений, рукописные каракули первого Ганнибала, и так далее. Ясно, что глагол «водились» характеризует эти контакты удачно – ведь он такой несовершенный, незаконченный. Тесную связь обозначать не может.
Тесная связь начинается лишь в следующем зале, при жизни самого поэта. Тут и автограф хрестоматийного «видел я трех царей» про картуз и камер-пажей, переписка Пушкина с царем насчет недовольства его своим местом, авторства нецензурных стихов и прочие деловые бумаги. Большой портрет Пушкина очень символично повешен между характеристикой, представленной о нем Бенкендорфом царю, и рукописью верноподданнического «Медного всадника». Подписи к экспонатам, как всегда в этом музее, читать увлекательно. Например, под портретом императрицы Александры Федоровны высказывание о ней поэта: «Я ужасно люблю царицу, несмотря на то, что ей уже 35 лет и даже 36».( Collapse )