Мечтая быть каторжником: почему роман "Блеск и нищета куртизанок" Бальзака так знаменит
Эти великие писатели, классики, оставившие многотомные собрания сочинений, которые так пугают своими однообразными однотонными корешками -- у каждого из них есть одна "та самая" книга. Если ты прочтешь ее, остальное уже можно не читать, ты продегустировал самое лучшее, снял сливки, в культурном обществе будешь знать, о чем идет разговор. "Евгений Онегин", "Преступление и наказание", "Лолита"... У Бальзака это -- "Блеск и нищета куртизанок".
Я нередко делаю вам тут пересказы сюжетов его книг в формате "я прочел это за вас", но с этим романом этого делать не буду принципиально. Это -- из тех книг, которую нельзя убивать дайджестом и рекапом, ее надо поглощать, заглатывать целиком. И именно заглатывать. Она читается на одном дыхании. Ее приквел с теми же героями "Утраченные иллюзии" я прочла за год, эту -- за 10 дней, то есть как минимум она в 36,5 раз лучше. А может и в пятьдесят. Она, для начала, лишена основного недостатка книг Бальзака -- описательных длиннот, она мчится, как американские горки, нигде не пробуксовывая. (Разве что в самом конце описание парижских казематов и уркаганов скучновато, но может, это только для меня, для остальных это будет экзотикой). Но одна только скорость не делает книгу качественной, нужны и другие параметры, и тут они есть.
Конечно же, это сюжет. Он и сейчас поражает, цепляет, что же он творил с читателями и особенно с целомудренными читательницами в эпоху Лермонтова -- страшно представить. Провинциал Люсьен дю Рюбампре, прекрасный как молодой Леонардо ди Каприо, поэт со слабой волей и сильной внушаемостью, приезжает в Париж покорить его свет и получить государственную должность. Им руководит его "серый кардинал" -- аббат Карлос Эррера, то ли, мои дорогие целомудренные читательницы -- его внебрачный отец, то ли, любезные циничные читатели всех полов -- его гомосексуальный папик-актив. Он, кстати, беглый каторжник Вотрен, убийца и мошенник.
Это не спойлеры: оба героя, появляющиеся на первых страницах романа, были представлены в предыдущих книгах цикла -- первый в "Утраченных иллюзиях", второй, демонический -- в "Отце Горио", где он пытается совратить Растиньяка тем же образом, что Люсьена, но тот к своему счастью, оказывается стоек. Впрочем, наверно и спойлеры -- то, что аббат это на самом деле хорошо знакомый читателю цикла каторжник нам показывают, вроде бы, не сразу.
А сюжет таков: аббат пытается достать для своего любимца (употребим это милое слово эпохи рококо) миллион золотом, и для этого использует куртизанку Эстер. Она соблазняет богатого банкира Нусингена (заранее представлен как заслуживающий наказания злодей в книге "Банкирский дом Нусингена").
Причем описанные в подробностях манипуляции парижских мошенников и элитных проституток столь эффектны и головокружительны, как будто ты смотришь фильм "Афера" с Редфордом и Ньюманом или британский сериал Hustle. В психологии человека эффект разводилова путем раскачивания на эмоции совершенно не изменился, одним словом. Афера в разгаре, но что-то идет не так, и всем героям придется расхлебывать последствия.
(Итак: два отравления (человека и пёсика), групповое изнасилование несовершеннолетней в течение нескольких дней, подделка завещания, мошенничество на сумму более миллиона франков, сутенерство, хищение 750 тыс. франков, смерть от удушения, шантаж 3 женщин, кажется, что-то еще потерялось в списке).
Но один только классный увлекательный сюжет про проституток, воров и трупы не делает книгу качественной, нужны и другие параметры. И тут они есть.
Сравнивать писателя с живописцем, на мой взгляд, легко. Пушкин порой солнечный и глянцевый, как Брюллов, а порой легкий и прозрачный, как акварель Соколова. Лев Толстой накладывает мазки ровным слоем, тщательно, однородно, как фотопечать, как "Явление Христа народу", создавая полотно огромное, подробное и непосильное для потребителя. А Бальзак энергично берет кисть, макает ее в масло с силой, и лепит картину мазками быстро, мясисто, жирно, осязаемо, как Ван Гог, как Рубенс. Из-под его пера все выходят абсолютно живыми, правдоподобными, как будто не книгу читаешь, а смотришь фильм. Так объемно они вылеплены, эмоционально описаны. И это правдоподобие создает невероятное волшебство. Это магический эффект присутствия внутри книги, затягивание тебя внутрь -- удовольствие, за которым гонишься и которое получаешь так редко, а из авторов наших дней разве что в "Гарри Поттере" и у Дэна Брауна.
И это еще не все. В список достоинств романа добавлю, что весь антураж, описанный Бальзаком, этот ушедший Париж 1830-1840-х годов, невероятно интересен с некой туристической точки зрения. Туда любопытно отправиться на "машине времени": узнать, как надевают чулки герцогини и почему цветы для куртизанок так дорого стоят, какие алкогольные оргии устраивали богемные журналисты и почему от этого рвались занавески, узнать об устройстве быта, света и политики. Сам Бальзак описывал, в общем, свою повседневность, с той поправкой, что его средний читатель вряд ли имел доступ в супер-высший свет (Сен-Жерменское предместье) и не знал, как живут судейские. Поэтому его описание этих социальных страт имеет немного этнографический оттенок.
А вот при описании быта куртизанок -- элитного парижского эскорта того времени, он точно был для своего читателя первооткрывателем, уж слишком немногие имели к этим дамам доступ. И тут он с достоинством выступает Джеральдом Даррелом, Николаем Дроздовым, Федором Конюховым и Туром Хейердалом ("я попробовал это за вас"). И описывает эту среду тщательно, подробно и по таксонам. Другой социум, который он "открывает" читателю -- это парижское дно, трущобы, уголовный мир. В сущности, этот роман -- первая крупная веха в развитии жанра бульварного уголовного романа, который получит популярность в более упрощенной форме ("Парижские тайны", "Петербургские трущобы" и т.п.). Вероятно, Бальзак не исследовал этот мир лично столь же подробно, как куртизанок, по разумным причинам. Однако у него явно были консультанты (есть даже версия, что с легендарным полицмейстером Видоком, экс-каторжником, он не просто дружил, но и отредактировал его мемуары), кроме того, Бальзак тщательно изучил всю литературу на эту тему, которой на тот момент было уже много (мемуары каторжников, шпионов, полицейских, социологические описания проституции и так далее).
И остановлюсь немного на фетишах Бальзака, поскольку я стараюсь делать это в каждой своей рецензии на книги цикла. Здесь такой фетиш тоже есть, но, в отличие от обычного, он книгу не портит, оказываясь просто маской, надетой на одного из персонажей. А поскольку книга в своей драме достигает кое-где ужаса греческой трагедии, сведение одного из персонажей к типажу даже оправдано. Это -- главная героиня, куртизанка Эстер. В ней собраны тропы la belle juive ("прекрасная еврейка") -- фетишизация небелой женщины, одинокой в европейском мире, но при этом такой сексуальной; затем, конечно же, "раскаявшаяся блудница", а также вот прямо по пунктам любимый троп Голливуда "Born Sexy Yesterday". Финальная мотивация этой героини выглядит дебильной, но, видимо, ее поступок диктовался романтическими воззрениями Бальзака.
Персонаж Люсьена дю Рюбампре прописан не очень усердно: автор считает, что все помнят его по "Утраченным иллюзиям". Я рекомендую вам сначала прочесть этот приквел, или хотя бы мой его рекап. Тогда вы лучше поймете многие подтексты этого романа, а также станет ясней, за что демиург-Бальзак в конце Люсьена наказывает -- за слабость, бестактность, предательство семьи, а в текущей ситуации -- предательство Эстер.
Вся любовь автора, да и читателя -- будем честны, на самом деле отданы аббату, каторжнику, этой человеческой глыбе с фигурой Геркулеса Фарнезе, мозгом Талейрана, темпераментом вулкана и самоконтролем космонавта НАСА. Постепенно он захватывает роман целиком, оттесняя всех прочих. Книга должна была закончится на смерти Люсьена. Но Бальзака не отпустило: аббат заставил его написать про себя еще одну, четвертую часть книги. Тут надо понимать еще одну тонкость: Бальзак часто сублимирует. Так, в "Дочери Евы" его альтер-эго был журналист и писатель Натан, невероятно успешный и талантливый, на которого вешаются все подряд герцогини и графини, несмотря на то, что он плохо чистит ногти. В Люсьене в приквеле он тоже вставил кусок себя, юного недотепу, провинциала в Париже. Растиньяк -- это его идеальное я, мечта: успешный (и худой), у них даже фамилии рифмуются. Так вот, Вотрен -- такая же его мечта, как Растиньяк, только более закамуфлированная. Бальзак бы тоже хотел быть таким успешным, предусмотрительным, магнетически влияющим на людей. И мускулистым. И его страсть к этому персонажу так сильна, что и мы ею заражаемся. И при всех кошмарных преступлениях этого человека (например, умении морально растлить молодежь), болеем за него и отчасти завидуем.
Тут внимательный читатель спросит, как же быть с сублимацией Вотрена Бальзаком, если тот отчетливо гомосексуальный персонаж?
А об этом мы поговорим отдельно. Пока же бегите читать книгу.
_____________________
Мой личный рейтинг всех книг цикла "Человеческая комедия" по качеству и интересности в связи с этим обновлен.
Я нередко делаю вам тут пересказы сюжетов его книг в формате "я прочел это за вас", но с этим романом этого делать не буду принципиально. Это -- из тех книг, которую нельзя убивать дайджестом и рекапом, ее надо поглощать, заглатывать целиком. И именно заглатывать. Она читается на одном дыхании. Ее приквел с теми же героями "Утраченные иллюзии" я прочла за год, эту -- за 10 дней, то есть как минимум она в 36,5 раз лучше. А может и в пятьдесят. Она, для начала, лишена основного недостатка книг Бальзака -- описательных длиннот, она мчится, как американские горки, нигде не пробуксовывая. (Разве что в самом конце описание парижских казематов и уркаганов скучновато, но может, это только для меня, для остальных это будет экзотикой). Но одна только скорость не делает книгу качественной, нужны и другие параметры, и тут они есть.
Конечно же, это сюжет. Он и сейчас поражает, цепляет, что же он творил с читателями и особенно с целомудренными читательницами в эпоху Лермонтова -- страшно представить. Провинциал Люсьен дю Рюбампре, прекрасный как молодой Леонардо ди Каприо, поэт со слабой волей и сильной внушаемостью, приезжает в Париж покорить его свет и получить государственную должность. Им руководит его "серый кардинал" -- аббат Карлос Эррера, то ли, мои дорогие целомудренные читательницы -- его внебрачный отец, то ли, любезные циничные читатели всех полов -- его гомосексуальный папик-актив. Он, кстати, беглый каторжник Вотрен, убийца и мошенник.
Это не спойлеры: оба героя, появляющиеся на первых страницах романа, были представлены в предыдущих книгах цикла -- первый в "Утраченных иллюзиях", второй, демонический -- в "Отце Горио", где он пытается совратить Растиньяка тем же образом, что Люсьена, но тот к своему счастью, оказывается стоек. Впрочем, наверно и спойлеры -- то, что аббат это на самом деле хорошо знакомый читателю цикла каторжник нам показывают, вроде бы, не сразу.
А сюжет таков: аббат пытается достать для своего любимца (употребим это милое слово эпохи рококо) миллион золотом, и для этого использует куртизанку Эстер. Она соблазняет богатого банкира Нусингена (заранее представлен как заслуживающий наказания злодей в книге "Банкирский дом Нусингена").
Причем описанные в подробностях манипуляции парижских мошенников и элитных проституток столь эффектны и головокружительны, как будто ты смотришь фильм "Афера" с Редфордом и Ньюманом или британский сериал Hustle. В психологии человека эффект разводилова путем раскачивания на эмоции совершенно не изменился, одним словом. Афера в разгаре, но что-то идет не так, и всем героям придется расхлебывать последствия.
(Итак: два отравления (человека и пёсика), групповое изнасилование несовершеннолетней в течение нескольких дней, подделка завещания, мошенничество на сумму более миллиона франков, сутенерство, хищение 750 тыс. франков, смерть от удушения, шантаж 3 женщин, кажется, что-то еще потерялось в списке).
Но один только классный увлекательный сюжет про проституток, воров и трупы не делает книгу качественной, нужны и другие параметры. И тут они есть.
Сравнивать писателя с живописцем, на мой взгляд, легко. Пушкин порой солнечный и глянцевый, как Брюллов, а порой легкий и прозрачный, как акварель Соколова. Лев Толстой накладывает мазки ровным слоем, тщательно, однородно, как фотопечать, как "Явление Христа народу", создавая полотно огромное, подробное и непосильное для потребителя. А Бальзак энергично берет кисть, макает ее в масло с силой, и лепит картину мазками быстро, мясисто, жирно, осязаемо, как Ван Гог, как Рубенс. Из-под его пера все выходят абсолютно живыми, правдоподобными, как будто не книгу читаешь, а смотришь фильм. Так объемно они вылеплены, эмоционально описаны. И это правдоподобие создает невероятное волшебство. Это магический эффект присутствия внутри книги, затягивание тебя внутрь -- удовольствие, за которым гонишься и которое получаешь так редко, а из авторов наших дней разве что в "Гарри Поттере" и у Дэна Брауна.
И это еще не все. В список достоинств романа добавлю, что весь антураж, описанный Бальзаком, этот ушедший Париж 1830-1840-х годов, невероятно интересен с некой туристической точки зрения. Туда любопытно отправиться на "машине времени": узнать, как надевают чулки герцогини и почему цветы для куртизанок так дорого стоят, какие алкогольные оргии устраивали богемные журналисты и почему от этого рвались занавески, узнать об устройстве быта, света и политики. Сам Бальзак описывал, в общем, свою повседневность, с той поправкой, что его средний читатель вряд ли имел доступ в супер-высший свет (Сен-Жерменское предместье) и не знал, как живут судейские. Поэтому его описание этих социальных страт имеет немного этнографический оттенок.
А вот при описании быта куртизанок -- элитного парижского эскорта того времени, он точно был для своего читателя первооткрывателем, уж слишком немногие имели к этим дамам доступ. И тут он с достоинством выступает Джеральдом Даррелом, Николаем Дроздовым, Федором Конюховым и Туром Хейердалом ("я попробовал это за вас"). И описывает эту среду тщательно, подробно и по таксонам. Другой социум, который он "открывает" читателю -- это парижское дно, трущобы, уголовный мир. В сущности, этот роман -- первая крупная веха в развитии жанра бульварного уголовного романа, который получит популярность в более упрощенной форме ("Парижские тайны", "Петербургские трущобы" и т.п.). Вероятно, Бальзак не исследовал этот мир лично столь же подробно, как куртизанок, по разумным причинам. Однако у него явно были консультанты (есть даже версия, что с легендарным полицмейстером Видоком, экс-каторжником, он не просто дружил, но и отредактировал его мемуары), кроме того, Бальзак тщательно изучил всю литературу на эту тему, которой на тот момент было уже много (мемуары каторжников, шпионов, полицейских, социологические описания проституции и так далее).
И остановлюсь немного на фетишах Бальзака, поскольку я стараюсь делать это в каждой своей рецензии на книги цикла. Здесь такой фетиш тоже есть, но, в отличие от обычного, он книгу не портит, оказываясь просто маской, надетой на одного из персонажей. А поскольку книга в своей драме достигает кое-где ужаса греческой трагедии, сведение одного из персонажей к типажу даже оправдано. Это -- главная героиня, куртизанка Эстер. В ней собраны тропы la belle juive ("прекрасная еврейка") -- фетишизация небелой женщины, одинокой в европейском мире, но при этом такой сексуальной; затем, конечно же, "раскаявшаяся блудница", а также вот прямо по пунктам любимый троп Голливуда "Born Sexy Yesterday". Финальная мотивация этой героини выглядит дебильной, но, видимо, ее поступок диктовался романтическими воззрениями Бальзака.
Персонаж Люсьена дю Рюбампре прописан не очень усердно: автор считает, что все помнят его по "Утраченным иллюзиям". Я рекомендую вам сначала прочесть этот приквел, или хотя бы мой его рекап. Тогда вы лучше поймете многие подтексты этого романа, а также станет ясней, за что демиург-Бальзак в конце Люсьена наказывает -- за слабость, бестактность, предательство семьи, а в текущей ситуации -- предательство Эстер.
Вся любовь автора, да и читателя -- будем честны, на самом деле отданы аббату, каторжнику, этой человеческой глыбе с фигурой Геркулеса Фарнезе, мозгом Талейрана, темпераментом вулкана и самоконтролем космонавта НАСА. Постепенно он захватывает роман целиком, оттесняя всех прочих. Книга должна была закончится на смерти Люсьена. Но Бальзака не отпустило: аббат заставил его написать про себя еще одну, четвертую часть книги. Тут надо понимать еще одну тонкость: Бальзак часто сублимирует. Так, в "Дочери Евы" его альтер-эго был журналист и писатель Натан, невероятно успешный и талантливый, на которого вешаются все подряд герцогини и графини, несмотря на то, что он плохо чистит ногти. В Люсьене в приквеле он тоже вставил кусок себя, юного недотепу, провинциала в Париже. Растиньяк -- это его идеальное я, мечта: успешный (и худой), у них даже фамилии рифмуются. Так вот, Вотрен -- такая же его мечта, как Растиньяк, только более закамуфлированная. Бальзак бы тоже хотел быть таким успешным, предусмотрительным, магнетически влияющим на людей. И мускулистым. И его страсть к этому персонажу так сильна, что и мы ею заражаемся. И при всех кошмарных преступлениях этого человека (например, умении морально растлить молодежь), болеем за него и отчасти завидуем.
Тут внимательный читатель спросит, как же быть с сублимацией Вотрена Бальзаком, если тот отчетливо гомосексуальный персонаж?
А об этом мы поговорим отдельно. Пока же бегите читать книгу.
_____________________
Мой личный рейтинг всех книг цикла "Человеческая комедия" по качеству и интересности в связи с этим обновлен.