Мы тут обсуждали многочисленные версии, в том числе про деву-музу. И вот вчера ув.
radjana принесла из фейсбук-сообщества, посвященного Льву Гумилеву, такие показания.Иван Москвитин там пишет:
Ещё по поводу портрета Ахматовой работы Петрова-Водкина. Появилось достоверное свидетельство – и не где-нибудь, а у нас в группе, и не от кого-нибудь, от Дэнзэна Барсболда (Den Barsboldt), внука [академика и писателя] Бямбына Ринчена – что на заднем плане изображён именно юный Лев Николаевич. Привожу целиком три потрясающих коммента. Надеюсь, их автор побалует нас ещё какими-то подробностями.
«В году 1972-ом мой дед Ринчен возвращался из Индии, там был организован большой конгресс по ориенталистике, наши власти запретили деду выезд. Правительство Индии прислало спецприглашение, но наши "вожди" не отреагировали на это. Тогда в дело вступила сама Индира Ганди: памятуя о том, что мой дед был дружен с Джавахарлалом Неру, с которым СССР тогда заигрывало, послала личное приглашение. Наши запросили совета у Старой Площади, им ответили, мол, валяйте. Дед рассказывал про встречу с Индирой Ганди, но особенно его впечатлили встречи с европейскими хиппи, которые в то время наводнили Индию: они бурно его приветствовали, почти "наш", длинноволосый, усатый, в джинсах, очень неформальный...
По приезде в Москву (а я тогда начал учиться в МСХШ), дед передал мне несколько американских тугриков, с которыми я вскоре отправился в магазин «Берёзка», куда обычным советским гражданам и собакам вход был запрещён. Я купил томик А. Ахматовой, И. Северянина, А. Блока и еще что-то. В 1977-ом году я переехал учиться в Ленинград, в Репинку, по совету уже умиравшего деда; он очень любил этот город, мой отец Барсболд, один из самых "крутых" палеонтологов мира, защитил свою кандидатскую в Ленинграде. Освоившись в общаге и институте, я первым делом, вооружившись цитатой А. Ахматовой, что "1-ого октября 1912-ого года родился мой единственный сын Лев", я пошёл в Ленгорсправку. Заплатив 30 копеек, я честно прождал под проливным ленинградским дождём около часа и, получив адрес, сразу попёрся к Гумилёву, не позвонив, не послав своей визитки с грумом; нравы тогда были простецкие, по Зощенке. Я нажал кнопку, там были разные кнопки. Дверь открыла Наталья Викторовна, я сразу ей сказал, что меня зовут Дэн, я внук Ринчена. Она куда-то в темноту крикнула: "Лёва, тут внук Ринчена пришёл"».
«Лев Николаевич всегда очень сокрушался, что не смог посетить Монголию. Он говорил, что у него были две мечты: увидеть Париж и съездить в Монголию. Как-то я сказал ему, что он несколько идеализирует Монголию и монголов. На что, Лев Николаевич молча достал свою рукопись и молча показал ее мне. Я увидел "резолюцию академика Б.А. Рыбакова": "Не идеализируйте монголов!"»
«Я спрашивал у Льва Николаевича про этот портрет и про голову над Анной Андреевной. Мне попадались мнения, что это муза, вдохновение и пр. Лев Николаевич ответил, что художник нарисовал его, Льва Николаевича. В тот год его очень коротко остригли, выглядел, он добавил, как переболевший тифом. "Когда Кузьма Сергеевич писал портрет мамы, я вертелся вокруг, он меня и засунул в картину". Спрашивал и про рисунки Амедео Модильяни. Лев Николаевич, усмехнувшись, сказал, что когда шла очередная травля А. Ахматовой, его пытались сделать сыном Модильяни. "Не получилось, по времени не сходилось", подытожил Лев Николаевич».
(в комментах там автор мемуара делится другими деталями еще о периоде глобально)
***
Это воспоминание также соответствует факту, на который ранее указала Mari Vis:
на собственном автопортрете 1926-7 гг. Петров-Водкин изобразил ровно таким же образом собственную дочь ("в «Автопортрете» за спиной художника из космической синевы пространства проступает голова его пятилетней дочери Елены, как знак нового грядущего человечества – носителя высшего знания и духовности." -- ГРМ). Портрет Ахматовой написан в 1922.
Также напоминаю о своем расследовании: