«Купание красного коня» и проблемы с размерами: shakko.ru

Шедевр Петрова-Водкина сегодня является одним из символов Третьяковской галереи, да и вообще, русского искусства ХХ века в целом. Но знаете ли вы, что "свой дом" эта картина обрела с трудом. Никто не хотел брать!

Эпиграф: Чеховскую «Чайку» долго не могли поставить на сцене МХАТа, пока, наконец, уже поцарапав крыло, не догадались поставить в гараже. (Андрей Кнышев)

Картина была написана в 1912 году. Через два года её отправили на "Балтийскую выставку" в Швецию вместе еще с шестью его работами. Но тут началась Первая Мировая война. И все! Картина сгинула. Петров-Водкин её больше не увидел. А ведь он (совершенно справедливо) считал её одной из важнейших своих работ.

Потом была Гражданская... В 1939 году художник умер. Потом была Вторая Мировая война. Она закончилась. А "Купание..." все там же, в Швеции.
И вот...

В живых оставалась его вдова и дочь. Они жили в Ленинграде в большой бедности.

А что же тем временем происходило в Швеции? Картины Петрова-Водкина, вместе с работами других русских художников (более 100 вещей) осели в Художественном музее Мальме. Ситуация возмущала. Некоторые художники или их родственники после окончания Первой мировой войны пытались вернуть свои произведения частным путем, кому-то удалось. В 1928 году по просьбе родственников Павла Кузнецова НКИД (Народный комиссариат иностранных дел СССР) официально запросил возвращения его картин. После долгой дипломатической переписки из 4-х картин в СССР удалось вернуть две - "Натюрморт" и "Сад в Бухаре", а две - "Пейзаж" и "Весна " пришлось подарить музею. В октябре 1948 года МИД СССР запросил шведский музей о судьбе картин Валентина Серова, на что музей ответил, что картины принадлежат вдове художника, пусть она и спрашивает, а советский МИД тут ни причем. (По информации на 2007 год: шведы все также готовы возвращать прямым наследникам авторов, но не самому РФ).

К. Петров-Водкин. "Рабочий" (1912). До сих пор хранится в Мальме

Дочь художника так вспоминала об отношении отца к шведским картинам: "… Мы с мамой сидели в больнице у отца, он долго был погружён в размышления, затем обратился к маме: "Что бы ни случилось со мной, я прошу тебя обещать мне, что не оставишь на произвол судьбы мои работы, ты в силах хорошо позаботься о них!" - сказал он, не то утверждая, не то спрашивая. Мама обещала, что исполнит его волю" ("Е.К.Дунаева "Прикосновение к душе").

Зал Балтийской выставки, 1914

Питерские коллекционеры же ходили к вдове и дочери, и их совершенно не смущало, что официальные власти критиковали творчество Петрова-Водкина за формализм. Они-то понимали, что его картины -- это сокровище.

Так вот. Одним из нашедших дорогу в ту квартиру был коллекционер Борис Николаевич Окунев. А быть коллекционером в советское время было непросто, желательно было иметь какую-то "нормальную" профессию, которая приносила бы тебе деньги на покупки (легальные), да еще бы защищала, если б тебя пожелали прижать к ногтю за "спекуляцию". Окунев был заведующим кафедрой Военно-механического института, известным механиком и баллистиком. У него было много связей и он отлично разбирался в живописи.

Я не нашла точной цитаты, как именно удалось вернуть "Купание красного коня" из Мальме. Пишут, что вдове это удалось сделать "по дипломатическим каналам", а в статьях, где упоминается Окунев, указывают, что это он помог. Вероятно, наши использовали историю, случившуюся двумя годами ранее, когда шведы сослались на вдову Валентина Серова. И предъявили вот вдову Петрова-Водкина. Причем это был для наших властей достаточно альтруистический поступок -- Петров-Водкин был для советской культуры "никем", и музеи в нем не нуждались.

В Швеции осталась 1 картина -- "Рабочий", видимо, это была часть сделки. В Ленинград привезли обратно 6 картин (пишут в других местах, что 9 или 10, но, возможно, это округление. Каталог Балтийской выставки есть, можно по нему сверить; правда, в Мальме свозили потом "русских" дополнительно из других источников).

Однако Окунев, быть может, как-то помог с доставкой или что-то типа того. Потому что тут всплывает еще одно имя "спасителя", причем немаловажное для русской культуры. Илья Эренбург! Друг многих художников.

Вот недатированное письмо его жены Любови Михайловны Эренбург, адресованное вдове: "Многоуважаемая Мария Фёдоровна, как раз недавно вспоминала Вас и не знала, как Вас найти, так как Илья Григорьевич обнаружил в Швеции большую коллекцию картин Кузьмы Сергеевича. Они находятся в нашем посольстве в Стокгольме. И.Г. сейчас нет в Москве, он в Праге, как только он вернётся – мы подумаем, как Вам получить картины оттуда и из Парижа, к кому нужно будет обратиться. Я знаю, что в прошлом году П.П. Кончаловский получил свои картины, застрявшие до войны в Париже. <…> я очень дорожу воспоминаниями о Кузьме Сергеевиче и горжусь тем, что он дружески относился ко мне" (хранится в фондах Хвалынского художественно-мемориального музея К.С. Петрова-Водкина (филиал СГХМ им.А.Н. Радищева).

Тут возникает вопрос, как имено Эренбург "обнаружил" в Швеции картины? Он увидел их уже в советском посольстве? Или увидел в музее в Мальме и добился передачи в посольство? Вообще, Эренбург был таким энергичным человеком, что в принципе мог и второе, но вообще это было бы серьезным делом, музей раскрутить на выдачу, и в одной фразе такое не описывают. Быть может, Эренбург застал ту стадию запущенного дела, которую вдова и без того уже знала?

***

О вкладе Окунева известно вот таким образом. Он рассказывал, что Мария Петрова-Водкина (она, кстати, была француженка, и бросила ради мужа и родину, и профессию певицы), из благодарности за то, что он помог ей в этом "выцарапавании", предложила забрать "Купание красного коня". Однако сам Окунев предпочел нечто более компактное, не 160 × 186 см, а 100,2 × 110 см. Он взял "Богоматерь Умиление злых сердец".

После его смерти в 1961 году, по завещанию, богатейшее собрание (300 картин) отошло Русскому музею. Говорят, вывозили под охраной автоматчиков. Так Русскому музею досталась Богоматерь, а не мальчик.

"Богоматерь Умиление злых сердец" на стене Русского музея

Русскому музею вдова, будто бы, потом предлагала купить напрямую, но либо не сошлись в цене, либо музей не был тогда заинтересован в Петрове-Водкине. В любом случае, сегодня сотрудники очень сокрушаются, что "Купание" не досталось им ни через Окунева, ни от Марии Петровой-Водкиной.

Итак, "Купание красного коня" -- в Ленинграде, и вдова пытается пристроить его в хорошие руки, причем размер опять становится камнем преткновения.

В своё время приобрести картину за 500 рублей предлагали, по его словам, известному учёному В. В. Новожилову. От покупки того остановило не ограниченность средств, а отсутствие помещения для размещения картины. (Источник: А. П. Филин Очерки об учёных-механиках М.: ИД «Стратегия», 2007). К сожалению, не имею доступа к книге и не могу проверить цитату.

Фото: Татьяна Андреева/РГ

Зато выписываю другой эпизод, с попыткой продать картину уже третьему из известных покупателей. Речь идет о Сигизмунде Натановиче Валке, великом историке из Ленинградского университета и ЛОИИ.

«В начале 50-х годов С. Н. пришел на квартиру вдовы П-В. (Б. Пушкарская ул. Петроградской стороны). Мебель была почти вся продана, дочь Елена Кузьминична работала почтальоном, живописи в квартире было много, в том числе знаменитая вещь — „Купание красного коня“. В коллекции С. Н. крупных полотен не было — площадь, да и вкусы того не позволяли. Мария Федоровна нуждалась в деньгах, а продавала вещи очень дёшево, но за „Купание красного коня“, зная, как художник ценил эту работу, назначила цену довольно высокую (2-месячный оклад профессора ЛГУ — по нынешним меркам эта цена смехотворна), поэтому С. Н. оставил задаток (1/3 стоимости картины) и через месяц эту вещь собирался забрать.

Но прошло всего лишь две недели, и звонок Марии Федоровны к Валку был полон удивления и радости — появился покупатель на живопись отца, что так редко бывало. Однако этот покупатель (коллекционер, дама Басевич — она давно умерла) хочет купить только „Купание красного коня“, и если С. Н. проявит доброту и откажется от этой покупки, заменив другой живописью, то она с дочерью продолжительное время будет жить, не голодая. Надо знать С. Н., который тотчас отказался от „Купания“, безусловно решив, что сумму задатка он возвращать себе не будет. Но Мария Федоровна, продав "Красного коня", беспрестанно звонила Валку и просила прийти и выбрать себе другие вещи.

Надо было видеть, как благодарная и растроганная М.Ф. уговаривала С.Н. взять из развешанных и расставленных картин все, что он хочет, а Валк, взяв одну "Красную мельницу", уверял, что этого достаточно! Это был тяжелый и удивительный торг! Мария Федоровна требовала взять еще 2-3 вещи, считая, что они оплачены. С.Н. упорно двигался к выходу на лестницу с "Мельницей" в руках. М.Ф. в руке спутнице Валка (его бывшей ученицей) вложила портрет "Девушки в красном платке", но самое значительное произошло дальше; уже когда Валк стоял на лестнице, М.Ф. просила задержаться и из другой комнаты принесла автопортрет отца (???) 1906 года, сказав: "Это любимый автопортрет П-В, пусть он будет в добрых руках"» (Гоголицин Ю. М., Березовский В. П. Коллекционеры. Санкт-Петербург. Петроград. Ленинград. Санкт-Петербург. 1905—2015. В 2-х тт. СПб. НП-Принт. KGallery. 2019)

В статье "АиФ", основанной на беседе с дочерью художника Еленой Кузьминичной Дунаевой написано, в конце уже: "После того как от нее отказались музеи, картину купила одна петербургская дама-коллекционер, продав ради «коня» свою шикарную шубу". Непонятно, идет ли эта информация от дочери художника; вообще это расхожая байка, например, ее же рассказывают про жену великого коллекционера Костаки, которая выходила с ним из дома в шубе, а возвращалась без. Потому что они заходили куда-нибудь, видели заманчивую картину, а наличных у Костаки не хватало, и он комадовал "Зина, скидывай".

Итак, "Купание" наконец перешло в новые руки. Его владелицей стала Казимира Константиновна Басевич (1898-1973), которая, как и многие другие ленинградские коллекционеры, начала собирать в смутное военное и послевоенное время. Ее муж звался Аким Захарович Басевич, он был профессором Всесоюзного института гидротехники им. Б.Е. Веденеева и автором ряда изобретений в области высокопрочных бетонных конструкций. Сама она происходила из семьи поляков, закончила Иркутский университет, работала учительницей, сначала русского языка и литературы, потом географии.

П.В. Кузнецов. Портрет Казимиры Басевич, 1959

В 1953 году она купила три картины Петрова-Водкина, двумя другими были "Портрет М.Ф. Петровой-Водкиной" (1913) и пейзаж "На Дону" (1912).

В 1961 году, пишут, что она решила подарить ГТГ эту картину и еще несколько работ, "воодушевленная полетом Юрия Гагарина".

Почему в Москву? Басевич жила в Ленинграде, было бы логично преподнести в ГРМ. Е. И. Водонос вспоминает об этом так: "Спросил я в конце 1960-х у Казимиры Константиновны Басевич, почему она отдала "Купание красного коня" не в Русский музей, а в Третьяковскую галерею. Её ответ меня озадачил: она предлагала картину сначала в Русский музей, но от дара отказались. А некоторое время спустя (в 1961 году) она подарила её вместе с работами А. Бенуа, К. Коровина, П. Кузнецова, Н. Рериха, М. Сарьяна в Третьяковку, куда уйдут по её завещанию ещё несколько полотен мастеров этой эпохи".

Дар Басевич оказался сделанным в нужное время, полное радости и открытости. "Купание красного коня" покорило сотрудников Третьяковки, и с него началось "возвращение" имени художника в широкую культуру.

***

Басевич, кстати, не остановилась на этом: в 1970 году она подарила три работы Иркутскому областному художественному музею. (Я уже, кстати, выкладывала чудесный рассказ, как она третировала сотрудника музея, приехавшего к ней "за подарками". Веселая была старушка, явно!)

В 1973 году, когда Басевич умерла, ее племянница и наследница Галина Иннокентьевна Лотарева, выполняя последнюю волю тетки, действительно передала Третьяковской галерее еще 7 произведений, в их числе такую графику, как "Маркиза с обезьянкой" Константина Сомова, "Портрет девушки" Михаила Врубеля, еще несколько первоклассных полотен и графических листов.

(Некто Мокроусов пишет ядовитым тоном, что сотрудники Русского музея "с болью вспоминают, как в те же годы не хватило им денег на "Купание красного коня" -- и из частной коллекции было оно продано (официально -- подарено) в Третьяковку. Для Москвы власти не экономили". Что, как вы видите, является бредом, исходя из психологии личности Басевич. Да и как вообще ГТГ могло "подпольно" что-то покупать?

Завещание Басевич на Третьяковскую галерею

Однако Третьяковской галерее, как выяснилось, отошло не все.

В 2018 году в Екатеринбургском музее изобразительных искусств открылась выставка "Владелица "Красного коня", посвященная Басевич и ее семье, где собирательством, оказывается, занимались три поколения. Большая часть коллекции хранилась в екатеринбургской квартире на улице Первомайской и не была известна публике. Теперь же по воле последнего владельца ее разделили -- 17 работ перешли Третьяковской галерее, 38 картин и рисунков, 4 скульптуры, 200 декоративно-прикладных изделий - Екатеринбургскому музею.

В их числе -- неизвестная ранее "Троица" Петрова-Водкина (это осталось в Екатеринбурге). А ГТГ получил работы С.В. Бакаловича, А.А. Рылова, С.Ю. Жуковского, М.В. Якунчиковой, К.А. Коровина, З.Е. Серебряковой. Также несколько работ она подарила Иркутскому областному художественному музею им. Владимира Сукачева.

Линия наследования была такая: после смерти Казимиры что-то отошло Третьяковке, а остальное перевезли в Свердловск, где жила ее племянница Галина Иннокентьевна Лотарева. До 2017 года коллекция хранилась запакованной в квартире ее дочери Ренэ Лотаревой (1932-2018, екатеринбургский архитектор, автор книг о городах-заводах Урала, профессор Уральского архитектурно-художественного университета, заслуженный работник высшей школы РФ).

В том году, как пишет "РГ", "Ренэ Лотарева обратилась в ЕМИИ с просьбой помочь связаться с Третьяковской галереей. Она обнаружила в архиве документы, указывающие на желание двоюродной бабушки передать музею еще несколько работ. Ренэ Михайловна помнила квартиру на Кронверкском, где она ночевала на раскладушке под "Красным конем". Она боготворила Казимиру и последний год своей жизни посвятила исполнению ее воли". Очевидно, Ренэ умерла бездетной? Значит, музеям повезло. Ученый секретарь ГТГ Т.А. Юдкевич рассказала, что Лотарева их прямо торопила, поскорей забрать картины из ее маленькой двухкомнатной квартиры, чтобы успеть перед смертью их передать в надежные руки.

Источники:[Spoiler (click to open)]