Ну так вот, этот роман -- лучшее лекарство от испанского стыда в моей жизни. Даже Джордж Мартин не мог отучить меня ставить себя на место POV-персонажа. Ну да, тебя немножечко убивали или насиловали, но все равно Мартин, по мере написания книги, влезал в каждого из этих персонажей и оставлял в нем толику своего сочувствия, которой ты, читатель, тоже пользовался.
Бальзак, хотя у него пытки над героем там только психологические, такой слабины не дает. Ставить себя на место Люсьена Рюбампре и из такой позиции воспринимать повествование -- невозможно. Автор планомерно выставляет своего героя козлом и идиотом, и последовательно же наказывает его за жизненные ошибки и слабость, как щенка тыкая носом в его же собственную лужу.
Причем это шокирующее открытие, насчет садистски-педагогического повествователя, ты делаешь где-то в середине первой части. А до этого, согласно традиционной концепции калокагатии, думаешь, что раз главный герой -- красив, молод, умен и талантливый поэт, и, вдобавок, провинциал, который рвется добиться успеха (и при этом тактичен с женщинами) -- то с ним все в порядке, можно влезать в его шкуру при чтении радоваться его радостям (они же должны быть в хорошей книжке, да) и чувствовать его боль. Страдания очищают, не правда ли?
Но не в случае данного романа. Бальзак очень наблюдателен и сам, по мере восхождения к славе (из провинции же) натерпелся немало унижений. И поэтому шишки, которые сыпятся на Люсьена, он описывает со знанием дела. И продолжать читать эту историю, не отстранившись от героя, не начав смотреть на него со стороны, глазами автора (взрослого, или даже Демиурга), не возможно. Невыносимо терпеть эту боль вместе с главным героем.
Боль эта специфическая. Да, Теону Грейджою отрезали пальцы и ту часть тела, которую Роман Шмараков вслед за ренессансными писателями изящно именует "садовым гномиком" (до РХ - "приапом"). Но будем честны: мало кто из нас реально может представить подобную боль и дальнейшие проблемы от такой инвалидности. (Особенно, будем честны, девочки, по пункту с гномиками.)
А вот боль, которую претерпевает Люсьен, испытывал каждый.
Каждый из нас хоть однажды, 20 лет назад, сгорал от стыда, когда в новой компании кто-то окидывает презрительным взглядом его одежду, и ты вдруг понимаешь, что сбоку дырка, а спереди пятно. Желание провалиться сквозь землю, когда вдруг понимаешь, что несешь полную чепуху перед важными людьми. Еще более сильное желание этого, когда это осознание доходит до тебя не во время разговора, а посреди ночи, в бессонных мыслях о событиях дня. Отчаянное понимание, что этой работы ты не добьешься и этих денег у тебя не будет. Смех посторонних над твоей влюбленностью. Холодность человека, в которого ты влюблен. Стеснение из-за своего возраста и своего тела. Ну, и так далее.
Бальзак отсыпает все это Люсьену щедрой рукою, и если от главного героя не сепарироваться, читателя начинают крыть флешбеки. Читателя -- в смысле, меня. Говорят, в этом мире есть читатели, которые умеют читать книги отвлеченно и не ставить себя на место героев, но я не очень понимаю -- зачем? Или, может, это врожденное, такая особенность психики? Слабость эмпатии? Но какой кайф тогда от чтения романов?
Сила этих описаний люсьеновских испытаний в том -- что Бальзак черпает их из собственных флешбеков. И эти крошечные унижения, в совокупности переполняющие чашу, у него, человека, в отличие от Люсьена, не стройного, не красавца, не блондина, не сына дворянки -- были еще болезненней. Но Бальзак сумел все это преодолеть и реализовать себя, стать знаменитым. Но это "провинциальное", юное состояние щелчков по носу он не забыл. Люсьен -- это его сублимация, но, в отличие от изнасилованной Артемизии Джентилески, которая после писала картины с Юдифью, кровожадно убивающей Олоферна, Бальзак отыгрывается не на тех, кто причинял боль, а на своем альтер-эго, пусть и похожем на ди Каприо в юности.
Люсьен из какой-то относительно свежей французской экранизации
Любой текст Бальзака, в сочетании с его биографией -- это заманчивая игрушка для психоаналитика. И в случае с Люсьеном встает вопрос, почему Бальзак настолько издевается над своим как бы альтер-эго, почему он не дает ему выиграть, и во 2-м романе приведет к такому ужасному финалу? Бальзак -- автор понятий очень ветхозаветных, и относительно почти всех его сурово наказанных персонажей можно четко сформулировать, за что им прилетело от Демиурга. Самый большой грех -- это баловать одного из детей в ущерб другим. Кары за это родителю прилетают апокалиптические: не просто смерть, но максимально унизительная, с разорением, предательством, болезнями. Среди других грехов -- "поцелуй без любви". То есть изменить мужу по большой влюбленности, из Истинной Страсти, можно и даже нужно, а вот пойти на следующий заход просто ради фана -- уже прелюбодеяние и осквернение души. За это автор наказывает, иногда смертью.
Из этого видно, что список грехов в голове Бальзака -- самобытный. Чем же виноват Люсьен? Каков его грех? Спросим прицельнее: какие его черты Бальзак в себе знал, но их искоренил и победил, а Люсьен -- наоборот, им потворствовал? Или так: в чем, собственно, отличие Люсьена от его соотечественника Растиньяка? Он ведь и красивее, и талантливей, чем писатель, но почему Растиньяка автор не обижает, любит и приводит к лаврам?
Я должна еще подумать над этим вопросом, но пока мне кажется -- в отсутствии саморефлексии. И Бальзак, и Растиньяк (недаром их фамилии рифмуются), и Люсьен -- обирают своих родственников, сестры и любовницы посылают им свои последние гроши, экономя на капроновых колготках и еде. Но Растиньяку за это стыдно, а Люсьену -- нет. Было ли стыдно Бальзаку -- мы не знаем. Растиньяк, разбогатев, заботливо выдает сестер замуж с богатым приданым. Бальзак всегда мечтал вернуть все долги своим женщинам (но не мог). Но очень хотел. Люсьен подвел всю родню. Растиньяк разбирается в людях и мудро выбирает друзей и любовниц, которые уважают его и помогают ему. Люсьен доверчив и внушаем, верит всему, что люди о себе транслируют, в социальном смысле он идиот. Растиньяк, совершив ошибку в светском обществе, садится, рефлексирует, занимается брейнштормом и выходит на следующий уровень, превратив свой провал в полезный опыт (Бальзак всегда мечтал стать таким). Люсьен мозгом, кажется, особо не пользуется, он живет инстинктами, отряхивается, как мокрая псина, и мчится дальше в новый факап.
Пока мне кажется, что вот эта животная жизнь красивого существа, которое не пользуется другими эволюционными бонусами homo sapiens -- тот главный грех, за который Бальзак наказывает Люсьена.
Ну еще плюс, конечно, то, что он будучи сыном простого аптекаря и дворянки, отказывается от фамилии и незаконно использует дворянское имя матери "дю Рюбампре". Бальзак, будучи сам выскочкой, блюдет честь аристократии пуще, чем настоящий аристократ. А тут такая хлестаковщина!
Читаю дальше, о дальнейших наблюдениях буду вам сообщать.
Книга чудесная, ужасно юморная.