Как выяснилось про прочтении нового перевода романа Конан Дойля "Долина ужаса", великий детектив баловался искусствоведением и арт-экспертизой, более того, он использовал их для доказательства преступной деятельности.
Но неудачно!!!
Давайте вникнем.
***
Долина страха. Пер.Л. Бриловой // Конан Дойль А. Долина Страха. Записки о Шерлоке Холмсе. Иностранка, 2023. ISBN: 978-5-389-22018-8. С. 25-26.
Холмс, посмеиваясь, потер себе руки.
— Отлично! — сказал он. — Отлично! А скажите-ка, дружище Макдональд, где состоялась эта приятная и трогательная беседа — в кабинете профессора?
— Да.
— Красивая комната, верно?
— Очень красивая, ничего не скажешь, мистер Холмс.
— Вы сидели перед письменным столом?
— Да.
— Вам солнце светило в глаза, а лицо профессора было в тени?
— Ну, дело было вечером. Помню, правда, мне в лицо светила лампа.
— А как же. Вы, случаем, не обратили внимания на картину над головой у профессора?
— Я приметлив, мистер Холмс. Наверно, у вас научился. Да, я видел картину: молодая женщина, положила руки под голову, смотрит на зрителя скоса.
— Работа Жана-Батиста Грёза.
Инспектор силился выказать интерес.
— Жан-Батист Грёз, продолжал Холмс, соединяя пальцы домиком и откидываясь на спинку кресла, — В французский художник, чей период расцвета продлился с тысяча семьсот пятидесятого по тысяча восьмисотый годы. Я, разумеется, имею в виду его творчество. Современные критики более чем разделяют высокую оценку, которую давали художнику его современники.
Взгляд инспектора сделался рассеянным.
— Не лучше ли нам... — начал он.
— Не лучше, — прервал его Холмс. — Все, что я говорю, имеет самое прямое и существенное отношение к истории, которую вы назвали Берлстоунской загадкой. В некотором смысле — составляет ее сердцевину.
Макдональд выдавил из себя улыбку и, словно прося о поддержке, обратил взгляд ко мне.
— Мне не угнаться за вашими мыслями, мистер Холмс. Вы опускаете звенья в цепи рассуждений, и я неспособен заполнить пробел. Бога ради, какая связь между покойным живописцем и Берлстоунским делом?
— Нет таких знаний, которые не могли бы пригодиться сыщику, — заметил Холмс. — Даже тот тривиальный факт, что в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году, на аукционе Портали, за картину Грёза «La jeune fille a l’agneau» («Девушка с ягненком») было заплачено более четырех тысяч фунтов, мог бы навести вас на некоторые мысли.
Мысли и вправду зародились. Взгляд инспектора оживился.
— Напоминаю, — продолжал Холмс, — что сведения о величине профессорского жалованья можно уточнить по нескольким надежным справочникам. Оно составляет семь сотен в год.
— Тогда как же он мог купить...
— Именно! Как?
— Ага, любопытно, — задумался инспектор. — Давайте дальше, мистер Холмс. Меня это увлекло. Красота!
Холмс улыбнулся. Как всякому подлинному художнику, ему всегда льстило искреннее восхищение.
(...)
— Как бы то ни было, теперь вы поняли, что картина говорит о немалом богатстве владельца. Как он его приобрел? Профессор не женат. Младший брат — начальник железнодорожной станции на западе Англии. Кафедра приносит семь сотен в год. Однако же в его собственности находится Грёз.
— Ну и?
— Вывод понятен.
***
Примечания к этому новому русскому изданию, созданные на основе всех авторитетных иностранных комментаторов, гласят:
[с. 558-559]
Жан-Батист Грёз (1725-1805) — французский живописец, автор мелодраматичных жанровых сцен и портретов, из которых наиболее прославлены были женские; умер в бедности. Макдональд описывает его картину «Девушка со сложенными руками», которая хранилась в Национальной галерее Шотландии. Вероятно, Мориарти похитил ее, подменив копией.
С. 26. ...на аукционе Портали... — Ошибка Дойля: речь идет об аукционе в частной парижской галерее Пуртале.
«La jeune fille a L'agneau» («Девушка с ягненком») — картина «Невинность», известная также как «Девушка с ягненком», реальна. При этом слово «agneau» может быть намеком на Адама Уорта, который украл картину Гейнсборо из галереи «Thomas Agnew & Sons».
...было заплачено более четырех тысяч фунтов... — В «Стрэнде» и американском издании: «...было заплачено миллион двести тысяч франков, то есть более сорока тысяч фунтов...». Некий искусствовед указал Дойлю на то, что ни одну картину еще не продавали за такую сумму. Писатель в ответ сослался на статью о Грёзе в одиннадцатом издании «Британской энциклопедии». Однако это была опечатка: «Девушку с ягненком» продали за 100 200 франков, или 4000 фунтов (как полагают сейчас, это был не оригинал, а копия). Дойль исправил ошибку в книжном издании.
____________________________________
Итак, что описано в этой сцене? Расшифровываю.
Холмс поступает также, как многие другие знатоки искусства сегодня -- использует анализ арт-объектов, помещенных в личном пространстве интересующего его человека, чтобы оценить его доходы.
Для этого смотрящему необходимо:
а) опознать произведение искусства, атрибутировать его. В первую очередь -- узнать автора; сложнее -- конкретное произведение.
б) произвести анализ рынка, чтобы выяснить среднюю цену на произведения художника.
в) желательно выяснить, каким образом работа могла попасть к владельцу.
Что делает Холмс по этому списку?
а) Судя по тексту, Холмс делает только первое: опознаёт руку Грёза. Конкретное произведение называют комментаторы книги, предполагая, что оно украдено, но об их версии мы поговорим отдельно.
Познаниям Холмса во французской живописи его фанаты не удивляются, учитывая, что в "Случае с переводчиком" он прямым текстом говорит, что его бабушка была сестрой французского художника Верне. Не уточняя, правда, был ли это Клод Жозеф Верне, Карл Верне или Орас Верне. Традиционно считается, что речь идет о последнем и самом младшем из них (его годы жизни -- 1789-1863). Его автопортрет 1835 года, хранящийся в Эрмитаже, вполне мог бы сойти за иллюстрацию к рассказу о его "внучатом племяннике". Есть даже заметка в авторитетном журнале Nature, где говорится, что изображения Ораса Верне и его отца имеют с эталонными иллюстрациями к "Холмсу" работы Пейджета физиогномическое сходство -- орлиный нос и пронзительно умные глаза. (Ну, то есть Шерлок, наряженный по наполеоновской моде, выглядел бы как-то так).
Автопортрет Ораса Верне
б) Холмс ошеломляет своего собеседника, полицейского инспектора, называя ему цену на полотно Грёза "Девушка с ягненком". Из текста, однако, не ясно, висит ли у Мориарти именно эта картина, или это просто факт для сравнения, аналитика стоимости Грёза. (В более ранних переводах на русских ситуация еще не ясней).
Если это просто факт для сравнения, то Холмс делает стандартную ошибку, которую сейчас повторяют все люди, обретшие на антресолях картину с подписью "Айвазовский". Они заходят в интернет, находят там фразу "Аукционный рекорд на произведения художника по-прежнему составляет £2,4 млн, он принадлежит картине «Американское судно у скалы Гибралтара», проданной на Christie's в 2007 году", и думают, что их картина должна стоить столько же. Однако "рекорд" он на то и рекорд! Их устанавливают страстные коллекционеры-миллионеры, которые в этот день выспались, и увидели, вдобавок, в аукционном зале своего злейшего врага-конкурента по собирательству. В обычную погоду цена на того же самого художника может зависить от чего угодно: красоты картины, ее размера, техники, сохранности, наличия документов, стремления продать побыстрее. Пример: вот Айвазовский длиной в 40 см, продан за ок. 100 тыс. долларов.
Сделка на Pourtalès состоялась, тем более, в 1865 году, а действие романа, опубликованного в 1915 году происходит в 1890 году. Да за это время художник мог в десять раз обесцениться!
"Девушек с ягненком" у Греза много. О какой именно идет речь в тексте? Узнаем позже.
Частное собрание; Нац. гал.; Галерея Рассел-Коутс, Уоллес
Забыла об очень важной стадии атрибуции: определить технику. Две работы одинаковые на фоточках в интернете, но одна холст-масло, вторая -- пастель, третья -- литография -- это совсем разные цены. Условно 10 тыс. долл. / 1 тыс. долл. / 100 долл. Живой сегодняшний опыт подсказывает, что некоторые люди не способны отличить живопись от графики даже в реале. Даже от фоторепродукции, качественно напечатанной, не способны отличить!
Таким образом, говорить о точной стоимости Грёза у Мориарти на основе имеющейся информации невозможно.
Вот если бы это был Рубенс или Леонардо -- это сразу была другая ценовая категория, не требующая уточнения. Интересно, почему Конан Дойль выбрал именно Грёза?
Впрочем, из уважения к Холмсу давайте примем версию, что он все это знал, и просто нагнетал атмосферу для воздействия на психику полицейского большими цифрами. Тем более, что как мы прочли в комментариях, изначально цена была на нолик больше (а, кстати, наверно поэтому Конан Дойль и взял Грёза, из-за несопоставимости цены и узнаваемости).
в) у Холмса нет информации, как картина могла попасть к владельцу. Если бы это была именно "Девушка с ягненком" с аукциона, это бы действительно могло служить доказательством его жизни не по средствам. Но (тут голосом Жеглова): он мог ее украсть, ему ее могли подарить, в конце-концов, он мог получить ее в наследство (в Англии так бывает, не правда ли?)
И, кстати, эти 35 прошедших лет между аукционом 1865 года и диалогом 1890 года доказывают, что Мориарти-таки не покупал эту картину сам.
Потом, инспектор, описывая картину на стене, упоминает сложенные руки, но не говорит об овце, хотя это первое, что бросается в глаза. Все-таки это две разные картины, примем это.
Теперь поговорим о комментариях.
Я могу их дополнить.
...."Макдональд описывает его картину «Девушка со сложенными руками», которая хранилась в Национальной галерее Шотландии. Вероятно, Мориарти похитил ее, подменив копией."...
Действительно, описание "молодая женщина, положила руки под голову, смотрит на зрителя скоса" подходит к этой картине Греза из шотландского музея.
Впрочем, оно подходит и к этой картине Греза из музея Фабра в Монпелье.
Подходит оно и к этой копии из частной коллекции...
Эта картина Грёза относится к поджанру "головок", который из-за своей слащавости пользовался большой популярностью в 18 веке. Грёз часто повторял или варьировал свои коммерчески успешные вещи, с его живописи делали много копий.
Так что, когда речь идет о столь плодовитом и "одинаковом" художнике, для научных комментаторов предполагать, что этот предмет -- украденный, а не дубль, достаточно смело. (Помните, мы так про "Прасковью Тулупову" подумали, что ее украли с "Мосфильма", а оказалось, их минимум 5 штук автор изготовил).
Такой комментарий оправдан, если для этого есть основания, как в случае с "Веллингтоном" Гойи, который в реале был украден, а в кино через пару лет "найден" в штаб-квартире "Спектра". То есть, если бы около 1890/1915 года в Британии ходили слухи, что в Галерее Шотландии какие-то проблемки, комментарий был бы обоснован.
...«La jeune fille a L'agneau» («Девушка с ягненком») — картина «Невинность», известная также как «Девушка с ягненком», реальна. При этом слово «agneau» может быть намеком на Адама Уорта, который украл картину Гейнсборо из галереи «Thomas Agnew & Sons».
Речь идет не просто о "картине Гейнсборо". А о портрете герцогини Девонширской! Кража которого была очень громкой.
А вор Адам Уорт -- это не просто вор, а очень известный преступник по прозвищу The Napoleon of Crime. Он считается одним из прототипов Мориарти. Видимо, из-за этого в ассоциациях комментаторов срифмовались "ягненок" с картины Греза и обкраденный галерист Agnew.
Подробней о краже портрета и его весьма своеобразном возвращении я писала здесь.
"...было заплачено более четырех тысяч фунтов... — В «Стрэнде» и американском издании: «...было заплачено миллион двести тысяч франков, то есть более сорока тысяч фунтов...». Некий искусствовед указал Дойлю на то, что ни одну картину еще не продавали за такую сумму. Писатель в ответ сослался на статью о Грёзе в одиннадцатом издании «Британской энциклопедии». Однако это была опечатка: «Девушку с ягненком» продали за 100 200 франков, или 4000 фунтов (как полагают сейчас, это был не оригинал, а копия). Дойль исправил ошибку в книжном издании".
Вот эта статья в 11-м издании энциклопедии, выложенная онлайн, там действительно есть этот лишний нолик. К сожалению, 12-е издание и далее защищены копирайтом, онлайн его нет, поэтому мы не знаем, когда опечатка была исправлена. В современной версии куска про цены вообще нет.
Однако именно эта опечатка объясняет, почему Конан Дойль выбрал для украшения интерьера Мориарти именно Грёза.
Давайте взглянем на инфляцию.
100 200 fr. / £ 4000 in 1865 is worth £ 629 838 today = 71,6 млн рублей в 2024 году
£ 4000 in 1890 is worth £ 644 152 today = 73,2 млн рублей в 2024 году
£ 4000 in 1915 is worth £ 515 322 today = 58,5 млн рублей в 2024 году
Картина за 58 миллионов рублей в квартире профессора, конечно, впечатляет, но за 580 млн впечатлила бы полицейского сильнее.
Исправление опечатки испортило эффект от сцены. (Это как сейчас описать интерьерчик обычного зубного врача со "Спасителем мира" Леонардо на стене: хм, нормальный человек подумал бы, что это просто копия).
И, поскольку Грёз в этой сцене только из-за своей стоимости, считать, что этот сентиментальный художник выражает вкусы Мориарти и как-то его психологически характеризует, уже лишнее. Грёз -- это совершенно стандартный викторианский вкус, все такое покупали.
***
Мне, кстати, стало жалко, что в комментариях не указана фамилия "некого искусствоведа" с цепким глазом.
И я нашла статью по нашей теме.
Jack Tracy. The Portalis sale of 1865 // Sherlock Holmes by Gas-lamp: Highlights from the First Four Decades of the Baker Street Journal. Fordham Univ Press, 1989. P. 280-285.
Вот что там рассказывается о "Пуртале", откуда происходит Грез.
Оказывается, у комментаторов, которые написали "речь идет об аукционе в частной парижской галерее Пуртале" -- ошибка.
Жил-был в Париже коллекционер по имени James-Alexandre, Comte de Pourtalès-Gorgier (1776-1855), у которого была одноименная галерея. Скорее всего, по описанию его образа жизни, это была не галерея-магазин (где проходят распродажи), а "моя личная галерея, где я красиво развесил по стенам свои картинки" (как у раннего Третьякова). Согласно завещанию этого графа, распродажа его коллекции произошла через 10 лет после его смерти. В феврале и марте 1865 года коллекция была продана на аукционе и принесла его наследникам в общей сложности почти 3 миллиона франков.
Каталог был на 500 страниц, и на торгах, как сообщалось, «присутствовали представители всех значительных музеев и коллекций Европы». Были представлены Тициан, Да Винчи, Мурильо, Веласкес, Рембрандт, Деларош и множество других.
Самым дорогим предметом оказался "Портрет кондотьера" Антонеллы да Мессина, выкупленный Лувром за 113 500 франков.
Указанная картина Грёза заняла второе место -- 100 200 франков.
Это говорит о месте Греза в тогдашней иерархии вкуса.
Для сравнения -- еще у графа был Веласкес, но за него Лондонская национальная галерея заплатила всего 37 тыс франков (и сочла это удачной покупкой). Но тут я вам объясняю ценообразование на конкретных примерах: у Греза была секси-герл, а у Веласкеса -- труп несвежий.
Со временем искусствоведы переатрибутировали картину "Мертвый солдат": больше она не считается работой Веласкеса, а просто неизвестный итальянский художник 17 века.
Другие музеи тоже поживились. На сайте Британского музея, например, около 70 связанных с ним предмета: агент музея, видимо, сделал упор на амфоры.
Greuze, Lot No. 264 в каталоге назывался не «La jeune fille a L'agneau» («Девушка с ягненком») -- тут 11-е издание Британской энциклопедии снова ошиблось. Название было "Innocence" ("Невинность").
Известно, что тогда Греза купил некто Ван Крик (Van Cryck), который, как полагают, был агентом ряда коллекционеров.
Этот Грез вновь появился на арт-рынке в 1920-х годах, а в 1918 году он (т.е. уже после выхода романа) стал предметом судебного иска по поводу его продажи из коллекции виконтессы де Кюрель. Подлинность картины была поставлена под сомнение, и она перестала считаться работой Греза! Внезапная афера, уже после выхода детектива.
При этом подлинная "Невинность" Греза находится в Коллекции Уоллеса в Лондоне.
"Девушка с ягненком" ("Невинность") в собрании The Wallace Collection
Считается, что обсуждаемая нами "картина де Кюрель" (de Curel picture), как она теперь именуется по-научному, копия, сделанная кем-то с оригинала в Уолласе в 18-19 веке.
В 1951 году эта копия принадлежала О. Легенхоку из Парижа (O. Leegenhock), который впоследствии с ней расстался. Ее нынешнее местонахождение неизвестно, подытоживает статья шерлокианца 1976 года.
Английский текст статьи -- под катом.
— or speculated in — the visual arts. Here Mr. Tracy
reveals just which famous painting Moriarty acquired…
THE PORTALIS SALE OF 1865
by JACK TRACY
THE NAME OF Jean Étienne Marie Portalis (1746-1807) has some claim to permanence in European history, for the man himself gained much renown in French legal circles and was the principal author of the Code Napoleon. His son, Joseph Marie Portalis (1778—1858), was also a much-respected jurist of his day.
These facts have significance for the second chapter of The Valley of Fear. They do not, however, nor does anyone by the name of Portalis, having anything to do with any art sale in 1865 or any other year.
When Watson finally wrote up the Birlstone case 25 years after its occurrence, no doubt from hurriedly-scribbled notes, he wrote “Portalis” because the name probably was familiar to him from the common-knowledge history of his own century. What Holmes had said on that day at the end of the ’eighties, though, was not “Portalis” but “Pourtalès.”
The one name is reasonably well-known, the other obscure, and the misspelling has created one of the more tangled cases of identity in all the Canon — one which is all the more fascinating because there really was a Pourtalès in Paris in 1865.
The Pourtalès were French Protestants living originally in the Сévеnnеs mountain region of southern France before fleeing the country when religious freedoms were revoked in 1685. One branch of the family established itself around 1720 in what is now the French-speaking Swiss canton of Neuchatel in the person of Jérémie Pourtalés (1701-1784), a merchant. His son Jacques-Louis (1722-1814) built the business into a diversified financial empire composed of manufacturing, retailing, and banking, with outlets in every major city of Europe. He energetically amassed a huge fortune for himself and his heirs, said to amount to no less than 100,000,000 francs at the time of his death, and he had no little influence at the Prussian court. His three sons, Louis, James-Alexandre, and Frédéric, were ennobled as counts of Prussia in 1815. It was James-Alexandre who established the Pourtalès Gallery of Art in Paris.
That which today is the canton of Neuchâtel was for two centuries the independent principality of Neuenburg, ruled after 1707 by the royal house of Prussia. Long associated with the Swiss Confederacy, Neuchâtel in 1815 formally became a canton of Switzerland, but its local government remained a monarchy under the Prussian king. When the anti-monarchical uprisings convulsed Europe in 1848, and King Frederick William IV was preoccupied with the larger issues of Prussia and greater Germany, the people of Neuchatel overthrew his representatives and proclaimed a republican form of government. Frederick William could not retake his principality without technically invading Switzerland, of whose perpetual neutrality Prussia herself was a guarantor by the terms of the Congress of Vienna, and so had to resign himself to the loss of the territory. In 1856 a royalist counter-revolution was put down by Swiss federal troops, and the next year Frederick William renounced all claim to Neuchatel.
Thus the sons of Jacques-Louis Pourtalès were created Prussian counts in 1815, at a time when, even as Swiss citizens, they owed allegiance to the King of Prussia. Legal successions to the titles were valid until the renunciation of 1857.
By these ennoblements the family was divided into three distinct branches. The main family line, to be called Pourtalès- Steiger, continued through the elder brother Louis (1773-1848), who was active in the military and in Swiss politics. One of his sons commanded part of the federal troops which suppressed the royalist insurrection of 1856, and a grandson was Louis-François de Pourtalès (1823—1880), the famous Swiss-American naturalist. A grand-nephew was Guy de Pourtalès (1881 — 1941), the French Shakespearian scholar.
The youngest brother, Frederic, Comte de Pourtalès-Castelane (1779-1861), devoted himself to Prussian government service. His son was Prussian minister to Constantinople and to Paris, and a grandnephew was the German ambassador at St. Petersburg upon the outbreak of World War I in 1914.
The Pourtalès Gallery was founded by the middle brother, James-Alexandre, Comte de Pourtalès-Gorgier (1776-1855), who spurned government service, sold his rights as a nobleman in 1831, and lived his life as an amateur artist and a collector of paintings and antique sculpture in Paris. He spent fifty years and 1,500,000 francs in gathering the treasures which he kept on display in his private mansion in the rue Tronchet. It was considered remarkably complete for a private collection, composed as it was of pictures, sculptures, coins, medals, antique gems, and “almost every variety" of pottery, ivories, and glassware.
“The following anecdote . . . gives one a charming idea of the man himself," wrote Anthony B. North Peat, Paris correspondent to the London Morning Star: “The Count’s attention was attracted to the works of a young artist, exhibited for the first time at the Salon; the name was then unknown, and it was with some difficulty the Count procured his address. He wrote to request the young aspirant to bring one of the pictures to his house, which request was at once acceded to.
‘“I would like to add your picture to my collection, sir,’ he said. ‘Might I ask its price?’
“‘Two thousand francs,’ ventured the young man, afraid he had asked for too much.
“‘Ten thousand francs!’ exclaimed the kindly Pourtalès, feigning deafness, ‘Oh, very well, then. I’ll pay.”
“True to anecdotal tradition, the struggling painter was as honest as he was poor. He tried to explain that the Count had misunderstood, but he was quickly interrupted.
‘“I beg your pardon,’ the Count said stiffly, I do not bargain”
His great collection, “the pride and pleasure of his life,” occupied his thoughts even in death. His will specified that it should not be sold or dispersed until he had been dead for ten years. No one knew why he gave such instructions—whether it was a dread of eager collectors beginning to gather before his bones were cold, or “an instance of sagacious foresight,” as one commentator put it, or merely a whim—but ten years’ expectations and a heightened interest in works of art late in the Second Empire made the decade’s delay more than worth while. The Comte de Pourtalès-Gorgier died in Paris on 24 March 1855 [1]. During February and March 1865 the collection was auctioned and brought for his heirs a total of nearly 3,000,000 francs.
The objects offered filled a catalogue of 500 pages, and the sale, it was reported, “was attended by the representatives of every considerable museum and collection in Europe.” The collection was sold by “departments”—bronzes and terra cottas (150,000 fr.), gems and glassware (46,000 fr.), coins and medals (18,500 fr.), sculptures in wood and ivory, marbles, enamels, stained glass armoirs etc. (500,000 fr.), and finally, commencing on 27 March, the pictures and paintings (over 2,000,000 fr.) to crown the event—and, while almost all the prices received were prodigiously high for the times, the returns fetched by the pictures were truly phenomenal.
More than 400 works, ranging from the renaissance masters to “an elite of the French modern school,” went on the block. Titian, Da Vinci, Murillo, Velasquez, Rembrandt, Delaroche, and scores of others were represented [2]. The highest price was commanded by a 1475 portrait of a man by Antonella de Messina, which epitomised the growth in value of the Pourtalès taste. Originally purchased in Florence for 1500 francs, the Antonella was appraised in 1855 at 20,000 francs and at the auction brought 111,250 francs. A Velasquez, purchased by the National Gallery in London for only 37,000 francs, was considered a major triumph in English art circles.
A picture by Greuze, Holmes told Inspector MacDonald, entitled La Jeune Fille á l’Agneau, “fetched one million and two hundred thousand francs—more than forty thousand pounds—at the Pourtalès sale.” In later British editions this was altered to “not less than four thousand pounds,” and for good reason. The Greuze sold at the Pourtalès auction brought the second-highest single price of the sale—100,200 francs, or £4000.
The title of the Pourtalès Greuze, Lot No. 264 in the souvenir catalogue, was not La Jeune Fille á 1’Agneau; it was Innocence. Nonetheless it did depict a young girl holding a lamb, a favourite subject with Greuze.[3] It was purchased by one Van Cryck, who is believed to have been an agent acting for a number of collectors. It reappeared on the art market in the 1920s, having been the subject of a lawrsuit in 1918 upon the occasion of its sale
from the collection of the Vicomtesse de Curel; its authenticity was called into question at that time, and the work is no longer considered to be genuine. According to the authorities at the Wallace Collection in London, the de Curel picture, as it is now known, is thought today to have been a copy of the Greuze Innocence now in that gallery’s possession.[4] In 1951 the copy was owned by O. Leegenhock, of Paris, who is known subsequently to have parted with it. Its present whereabouts is unknown.
BIBLIOGRAPHY
- The American Annual Cyclopaedia and Register of Important Events for the Year 1865. New York: Appleton, 1866.
- Dictionnaire Historique (& Biographique de la Suisse (Neuchatel), 7 vols., 1921-1933.
- The Eclectic Magazine (New York), 2: 382 (new series), September 1865.
- La Grande Encyclopedie (Paris), 31 vols., 1886- 1902.
- “The London Art Season,” Blackwood's Edinburgh Magazine (Edinburgh), 98:249, August 1865.
- North Peat, Anthony B., Gossip from Paris during the Second Empire, selected and arranged by A. R. Waller. New York: Appleton, 1903.
- “The Pourtalès Family,” Springfield Museum of Fine Arts Bulletin (Springfield, Mass.), 23:1-4, December 1956.
- “The Pourtales Gallery of Art,” Month (London), 2:210-33, March 1865.
- The Times (London), February-April 1865.
NOTES
1. The date of the Comte de Pourtales-Gorgier’s death is given in the British Museum catalogue and elsewhere as 1865; this is an error.
2. Two pictures by Holmes’s ancestor, Horace Vernet, brought 35,200 fr. and 4000 fr., and one by Horaces grandfather, Claude Vernet, sold for 1100 fr.
3. Professor Moriarty’s owning a Greuze, like Enoch Drebher’s possession of a copy of Boccaccio’s bawdy Decameron, is a subtle device pointing up the man’s baser tastes. The late Victorians considered Greuze’s works to be highly sensual, and thoroughly disapproved of his penchant for depicting pubescent girls en deshabille.
4. Letters dated 30 October and 21 November 1974, from R. A. Cecil, Assistant to the Director of the Wallace Collection, London.
Editors Note: for more about the sale—and illustrations of Greuze’s work—see The Editor’s Gas-Lamp, "Re Greuze,” BSJ (NS) 12 (1962), 195-97; Thomas L. Stix, “Who’s Afraid of the Big Bad Moriarty?” BSJ (NS) 12 (1962) 200, 243; illustration on p. 9 of the March 1966 BSJ.
Копий этой "Невинности" на рынке много, какая именно могла принадлежать графу -- надо исследовать отдельно, с линейкой в руках.
(1), (2), (3)
Мы узнали больше об упомянутом аукционном рекорде и точно установили, как выглядела картина, названная Холмсом по имени. (Фамилии бдительного искусствоведа -- так и нет, надо искать еще в более серьезных комментариях к шерлокиане).
Давайте теперь углубимся в тему второй картины, со сложенными руками.
Экземпляр в шотландском музее находится там с 1861 года, про французскую картину -- неизвесно, т.е. узнать цены на них в 19 веке мы не можем. Надо смотреть аналоги.
Что известно о ценах на Греза в конце 19 -- начале 20 века в принципе? Давайте проверим, продолжал ли он цениться "дороже Веласкеса".
- "Девушка", проданная на той же распродаже Пуртале в 1865 году за 2500 франков (1,7 млн. руб). Почему такая разница колоссальная, в 40 раз, непонятно. Быть может, она маленького размера.
- Головка "L'Effroi" продана в 1870 году из коллекции Демидова-Сан Донато за 11 200 тыс. франков (это в десять раз меньше, чем обсуждаемый рекорд пятью годами ранее, т.е. 6-7 млн. руб.).
- "Триумф Гименея" в 1900 продан из коллекции вел. кн. М. Ник за 25 тыс. франков (= 112 тыс. евро сегодня; замучалась, пока нормальный калькулятор для исторических франков нашла, вот пусть ссылка тут лежит; 10 млн. руб.). Причем это двухметровая картина, что обычно влияет на стоимость.
- Другая "Девушка с ягненком" в 1913 году продана . за 13 тыс. долл (= 402 тыс. долл. / 36 млн. руб. сегодня).
Очень трудно искать такие старые цены, однако все-таки видно, что рекорд 100 тыс. франков / 70 млн. руб. -- это действително рекорд, а подлесок цен на Грёза был пониже.
Второй Грез из коллекции Пуртале -- 2500 франков 
***
Итак, подытожим:
Британская энциклопедия ошиблась,
поэтому Конан Дойль ошибся,
поэтому Шерлок Холмс ошибся, используя картину Грёза как атрибут какой-то особенной преступности Мориарти.
Наличие картины Грёза на стене Мориарти не доказывает конкретно: картина могла стоить дешево и попасть к профессору как угодно.