С сайта Томского областного художественного музея:
16 сентября 2014 г. произошло настоящее открытие в истории сибирской культуры: выяснилось, что уникальный памятник первой половины XIX в. – большой портрет алтайских горных инженеров (93х111см), считавшийся утраченным, находится в Томском областном художественном музее.
С 1941 г. портрет хранился в Томском краеведческом музее и никогда не экспонировался (видимо, уже при поступлении он был в плохом состоянии). В 1979 г. портрет был предназначен к списанию, однако реставратор Н.П. Добрынина включила его в списки на передачу в Томский художественный музей, который в те годы отделялся от краеведческого.
Состояние сохранности портрета не позволяло проводить его детальное изучение. По документам он числился произведением неизвестного художника под условным названием «Групповой портрет», хотя даже неискушенному в живописи человеку понятно, что изображенные на картине люди связаны семейными узами.
Уже на первом этапе исследования было определено, что по своим стилистическим особенностям портрет принадлежит к художественному направлению бидермейер, а силуэт и детали женского платья и причесок позволяют датировать произведение концом 1830-х годов. К сожалению, документы краеведческого музея не дают возможности проследить, каким образом портрет утратил статус ценной семейной реликвии и превратился в безымянное произведение.
В 2001 г. «Групповой портрет» был отправлен на реставрацию во Всесоюзный художественный научно-реставрационный центр имени академика И.Э Грабаря (г. Москва). Руинированное произведение состояло из шести разрозненных фрагментов с многочисленными утратами основы, грунта и красочного слоя. Сложную техническую реставрацию и живописную реконструкцию полотна выполнил реставратор В.Н. Неустроев под руководством реставратора высшей категории, заслуженного работника культуры Н.С. Кошкиной. В июне 2014 г. возрожденный портрет благополучно вернулся в музей.
После реставрации стало возможным рассмотреть мундиры и ордена изображенных офицеров, тщательно изучить все детали. Возникло предположение, что герои портрета могут быть горными инженерами Томской губернии, поэтому мы обратились за консультацией к Андрею Валентиновичу Яковенко, соавтору книги о томских губернаторах. (Надо сказать, что с 1822 года должность томского губернатора совмещалась с должностью главного начальника округа).
А.В. Яковенко, в свою очередь, познакомил с нашим портретом известного писателя В.М. Костина. Владимир Михайлович вспомнил, что видел похожий портрет в книге, привезенной с Алтая, нашел ее в своей библиотеке и подарил музею. Это была книга В.К. Вистингаузена о барнаульском художнике М.И. Мягкове «Живописи домашних сцен титулярный советник», изданная в Барнауле в 2011 году мизерным тиражом 150 экземпляров. В этой книге опубликована фотография с негатива, хранящегося в Алтайском государственном краеведческом музее, на которой воспроизведен портрет, аналогичный музейному. Автор книги сообщал, что этот портрет, находившийся в начале 20в. в Петербурге, не сохранился. Сравнив повреждения и разрывы нашего холста до реставрации с повреждениями картины на фотографии, мы пришли к выводу, что старый негатив воспроизводит именно наш портрет, а не его копию или вариант. В то же время, на фотографии можно разглядеть многие фрагменты живописи, которые позднее были утрачены, поэтому фотография теперь может служить основой для уточнения тонировок, выполненных при живописной реконструкции портрета.
Книга В.К. Вистингаузена стала отправной точкой в наших поисках. Из нее мы узнали, что на портрете изображены «семьи горных инженеров Злобиных и Таскиных». Вторым важным источником, к которому мы постоянно обращались в начале исследования, стал «Биографический словарь деятелей горной службы дореволюционной России» Е.М. Заблоцкого. Затем поиски информации были продолжены в Барнауле, в Государственном архиве Алтайского края. Благодаря активной профессиональной помощи главного хранителя Алтайского краеведческого музея Абрамовой Юлии Алексеевны мы смогли осмотреть единственный сохранившийся подписной портрет кисти Мягкова – портрет Геблера, а также старые негативы с фотографий, полученных в 1955 году Н.Я. Савельевым от родственников горных инженеров. В Государственном художественном музее Алтайского края нам показали замечательный семейный портрет «За чтением», ряд живописных приемов которого аналогичен приемам, имеющим место в нашем портрете. К сожалению, краткость командировки не позволила нам встретиться со всеми заинтересованными данной темой специалистами.
Выявленные нами факты биографий изображенных лиц, мемориальный характер портрета, анализ деталей, имеющих в подобных портретах знаковый характер, позволили дать произведению более точное название: «Портрет семьи горного начальника Колывано-Воскресенских заводов М.А. Злобина» и определить, «кто есть кто» в этой сложной многофигурной композиции.
В результате работы с архивными документами удалось уточнить даты жизни наших героев и выявить ранее неизвестные подробности их судьбы.
Глава семьи, сидящий в кресле, – это горный инженер-полковник дворянин Злобин (1787-1868), но звали его не Алексеем, как утверждает Вистингаузен, а Максимом (Александром) Афанасьевичем. Как нам удалось установить, в официальных документах он по крещению именовался Максимом (родился 21 января в день памяти святого Максима Исповедника), но в повседневной жизни и частной переписке его называли Александром, а его детей – Александровичами. Наличие двух имен и по сей день является причиной путаницы и приводит в недоумение исследователей истории горного дела на Алтае. (...)
Вторая по значимости фигура в этом семейном ансамбле – старший зять Злобина, 35-летний капитан корпуса горных инженеров Алексей Николаевич Таскин.
Старший сын Таскиных Владимир, изображенный рядом с родителями в возрасте 3–4 лет, – пока единственный герой нашего портрета, фотографию которого в зрелом возрасте нам удалось найти ("Капризы памяти"). Он тоже стал горным инженером, а его дети и внуки прославились на театрально-музыкальном поприще: сын Алексей известен как композитор и пианист, внук Владимир Алексеевич стал заслуженным артистом РСФСР.
Молодая пара на втором плане слева – юная дама в чепце и задумчивый офицер – привлекает внимание зрителя какой-то особой задушевностью. В.К. Вистингаузен не назвал их имена. Теперь мы знаем, что это вторая дочь Злобина, Мария, и ее муж Николай Алексеевич Олышев, 27-летний штабс-капитан, помощник управляющего Барнаульским сереброплавильным заводом. Олышев, окончивший Горный кадетский корпус с двумя серебряными медалями, служил на Алтае с 1835 г. Ему принадлежит заслуга открытия четырех месторождений золота и одного – серебра. На Пасху 1838 г. Мария и Николай обручились в нововыстроенной Дмитриевской церкви. Шампанское в тот день «лилось для всех посетителей», позже был большой семейный обед, а вечером бал, продолжавшийся до 2 часов ночи. Осенью состоялась их «великолепная» свадьба, на которой присутствовало все высшее барнаульское общество. М.А. Злобин был доволен выбором дочери и щедро одарил молодых. В начале 1839 г. новобрачные побывали в Петербурге, в августе уехали в Зыряновск, куда Олышев был назначен приставом Зыряновского и Бухтарминского заводов. Несмотря на удаленность рудника (500 верст), отец и сестры навещали Марию, которую близкие к семье люди называли «добрым ангелом». Увы, счастье Олышевых оказалось недолгим. В 1840 г. Мария умирает, оставив на руках у мужа младенца Владимира. После 1842 г. и сам Олышев исключается из официальных списков, видимо, в связи со смертью.
Двое молодых людей справа, по нашей версии, – сыновья М.А. Злобина. Оба учились в Горном институте в Петербурге, оба не освоили полного научного курса и не смогли получить звание горного инженера, чем очень огорчили отца.
Старший сын, Иван (1818–1885), в штатском костюме, с модной прической, держит в левой руке рисунок гипсового слепка. Эта деталь говорит зрителю о роде его занятий: чиновнику 14-го класса Ивану Злобину с 9 сентября 1839 г. было назначено «посещать учебные и художественные классы Императорской Академии художеств для приготовления в горные архитекторы». Всю свою жизнь Иван посвятил Алтаю, много проектировал, строил здания различного назначения, в 1852 г. был назначен главным архитектором Алтайских заводов, в 1855-м – управляющим Колыванской шлифовальной фабрикой. Знаменитые колыванские вазы, выполненные по его эскизам и под его руководством, украшают многие музеи мира, в том числе Эрмитаж и городскую ратушу Парижа. (...)
Рядом с Иваном стоит его младший брат Николай, который изображен в форме унтер-офицера кондукторского класса Горного института. Версия Вистингаузена о том, что это «мужчина лет 35–40», который держит палитру на кивере и является автором портрета, ошибочна. Никакой палитры на кивере нет, есть синий помпон и серебряное «сияние» – отличительный знак кадетских корпусов. Николай рано умер на Кавказе в чине подпоручика корпуса лесничих, оставив трех малолетних детей, о материальном обеспечении которых позаботился его отец.
Юные барышни запечатлены в переломный период их жизни. После отъезда Марии изменилась атмосфера в доме Злобиных. Младшие дети, по мнению их гувернантки, стали меньше внимания уделять учебе, больше – нарядам и развлечениям. Следует отметить, что одеты и причесаны девушки по последней моде. Длина платья до пола у старших, шнуровка на платье младшей, фасон рукавчиков, яркий шелковый платок и шарф, расшитый розовыми нитками, – все продиктовано новейшими модными журналами.
Нам удалось установить имена и примерный возраст младших дочерей Злобина. Третья дочь, Софья (ок.1823–1885), позднее выйдет замуж за Ивана Богдановича Пранга – представителя династии обрусевших немцев, горных инженеров и промышленников. У супругов будет большая семья, дни свои они окончат в Санкт-Петербурге, где их дочь Мария учредит в память о родителях благотворительный фонд «На помощь недостаточным больным образованным женщинам». Судьба четвертой дочери Евдокии (на портрете ей около 14 лет), пока нам не известна. Младшая дочь, Юлия, изображена с портретом покойной матери в руках (здесь мы согласимся с Вистингаузеном), в возрасте 12–13 лет. В 1849 г. Юлия выйдет замуж за Дмитрия Адриановича Машукова – поручика корпуса лесничих, позже полковника, выдающегося деятеля лесного хозяйства. Их внук Н.Н. Машуков (1889, Одесса – 1968, Париж) окончит Морской корпус, станет военным моряком, инициатором воссоздания в 1919 г. Морского кадетского корпуса в Севастополе. В октябре 1920 года, будучи Начальником штаба флота, он проявит исключительную энергию при эвакуации русского флота из Крыма, за что будет произведен в контр-адмиралы.
Слева замыкает группу член семьи, личность которого сейчас устанавливается.
Время создания портрета.
Как видим, 1838 и 1839 гг., в течение которых писался портрет, были наполнены важными событиями в жизни семьи Злобина. Максим Афанасьевич в день обручения дочери стал кавалером ордена Св. Анны 2-й степени, в 1839 г. получил знак отличия за ХХХ лет беспорочной службы. Оба зятя, один за другим, были награждены орденами Св. Станислава 4-й степени*. Не удивительно, что глава семьи захотел «остановить мгновенье»: на столе под его рукой лежит газета «Северная пчела» с хорошо читаемой датой «1839».
Имя создателя портрета.
Известный знаток художественной жизни Алтая Дмитрий Золотарев назвал этот портрет «самым грандиозным по замыслу» произведением барнаульского художника М.И. Мягкова. Мы считаем, что принадлежность портрета кисти Мягкова еще нужно доказать. Авторская подпись не сохранилась, а визуальное сравнение с подписным портретом Геблера из Алтайского государственного краеведческого музея вызывает много вопросов.
Остается добавить, что портрет оказался в нашем городе не случайно, поскольку многие потомки Злобиных и Таскиных в начале ХХ в. проживали в Томске.
© Томский областной художественный музей, Гончаренко Е.Б., Тюрина И.П.
Источники: (1), (2), (3)
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
Comments for this post were locked by the author