Во лбу у дамы совершенно очевидным образом находится скорпион, в клешнях у которого – граненый драгоценный камень в оправе.
Загадка этого украшения давно мучит и обычных зрителей, и ученых. Что оно значит? Почему герцогиня его надела?
МОДЕЛЬ ПОРТРЕТА
Почему герцогиня украсила себя скорпионом? Самое простое объяснение – это ее зодиакальный знак. Однако оно не срабатывает: Елизавета была Водолеем.
Другое объяснение – геральдика, но в ее роду такой эмблемы или символа не использовалось, если не считать личную эмблему (impresa) кузена Луиджи Гонзага по прозванию «Родомонте» (1500/2–1532), кондотьера на службе Карла V. Его эмблемой был скорпион и девиз Qui Vivens Laedit Morte Medetuх[1] («Кто живым кровоточит, лечит мертвым»; подразумевается поверье, что из мертвых скорпионов можно делать лекарство). Годы жизни Елизаветы – 1471-1526, она старше; кузен был дальним и бедным, его личная эмблема никак не могла повлиять на герцогиню.
Эмблема Луиджи Гонзага
Но может быть, на портрете изображена другая женщина? Очень вряд ли: на обороте картины есть надпись, что здесь изображена именно герцогиня, жена герцога Гвидобальдо Монтефельтро. Но мало ли кто чего напишет, и когда надпись была нанесена…
Впрочем, вот еще доказательство: обратите внимание на необычный асимметричный узор ее платья – аналогов ему в моде Ренессанса нет.
Это геральдические цвета дома Монтефельтро. Вот они, на гербе – эти же цвета и полоски. Похожее (или это же) платье герцогиня надела на третью свадьбу Лукреции Борджиа (описано в «Придворном» Кастильоне). Буквы на отделке ничего не значат – это псевдо-куфический шрифт, абракадабра, имитирующая восточные алфавиты[2].
Фра Карнавале. Альков герцога (Alcova del Duca). Деталь отделки
Наконец, в инвентаре герцогского собрания 1631 года упомянут некий портрет Елизаветы именно со скорпионом.
Кроме того, по стилю, говорят ученые – это, вероятно, Рафаэль. А из «Похвалы Кастильоне» А.Б. Негрини известно, что Рафаэль, работавший при урбинском дворе, создавал портрет именно этой герцогини. Правда, позже – в 1517 году. Как пишет биограф, Кастильоне прятал этот портрет герцогини и сонеты о ней внутри складня с зеркалом[3].
UPD: сонеты, написанные Кастильоне к некоему рафаэлевскому портрету герцогини, сохранились[3а]. Вот их оригинал и русский перевод.
[Spoiler (click to open)]
1.
Ecco la bella fronte, e ’l dolce nodo,
Gli occhi, e i labri formati in paradiso,
E ’l mente dolcemente in sè diviso,
Per man d’Amore composto in dolce modo.
O vivo mio bel Sol, perché non odo
Le soavi parole, e ’l dolce riso,
Sì come chiaro veggio il sacro viso,
Per cui pur sempre piango, e mai non godo?
E voi cari, beati e dolci lumi
Per far gli oscuri miei giorni più chiari,
Passat’havete tanti monti e fiumi,
Hor quì nel dur’essilio, in pianti amari
Sostenete, ch’ardendo io mi consumi,
Verso pe’ più che mai scarsi, et avari.
***
Вот дивный лик, очей взор безмятежный,
Пучок волос, рот, в небе сотворенный,
И подбородок, нежно разделенный
Рукой Амура, с ямочкою нежной.
Мое светило, нежностью безбрежной
Любуюсь я твоей. Пусть озаренный,
Но, сладостных речей твоих лишенный,
Вдали тоской томлюсь я неизбежной.
Сияньем нежные и дорогие,
Вы, светочи, меня сопровождали
В пути и помогали мне, благие,
Так здесь, куда я изгнан был, в печали
Меня не оставляйте, чтоб глухие
Рыданья дни мои не наполняли.
2.
Quando ’l tempo, che ’l ciel cogli anni gira,
Havrà distrutto questo fragil legno,
Com’hor qualche marmoreo antico segno
Roma, fra tue ruine ogn’un’ ammira;
Verran quei dov’anchor vita non spira,
A contemplar l’espressa in bel dissegno
Beltà divina da l’human ingegno,
Ov’alcun havrà’nvidia a chi hor sospira.
Altri a cui nota sia vostra sembianza,
E di mia mano spesso in altro loco
Vostro valor, e ’l mio martír dipinto,
Alhor certo, diran, quel chiaro fuoco
Ch’accese da desio più che speranza,
Lo cuor del Castiglion mai non sia estinto.
***
Разрушит небом движимое время
Когда сей хрупкий остов деревянный,
Так древний Рим, из камня изваянный,
В руинах ныне почитаем всеми,
Придет красою любоваться племя
Грядущее, на полотне сохранной
И гения величьем осиянной,
И страстной зависти познает бремя.
И те, кто, лик Ваш дивный лицезрея,
О вас написанное мной стихами
Прочтут и о тоски моей пыланье,
Конечно, скажут, что благое пламя,
Над сердцем Кастильоне власть имея,
Зажгло неугасимое желанье.
(Перевод Павла Алешина)
В сочиненном же Кастильоне знаменитом труде «Придворный», посвященном урбинскому двору, указано, что эта Елизавета имеет любимое украшение: она «носит на челе» букву «S» (которой нет в ее имени, зато есть в ее прозвании «Сирена»). Именно букву «S» напоминает формой украшение с картины, либо эта буква является инициалом скорпиона[4].
Почему, кстати, герцогиня носит «S»? В «Придворном» этот вопрос вызывает куртуазную беседу и становится поводом к написанию сонета, который Кастильоне, однако, до нас не донес (потому что его автором, наверно, был другой человек – Бернардо Аккольти, по прозвищу «Несравненный Аретинец»).
[Большая цитата из ]«…но синьора Эмилия наказала ему молчать и, минуя даму, сидевшую подле, подала знак Несравненному Аретинцу, чья очередь наступила. Не дожидаясь дальнейших повелений, он молвил:
– Я бы хотел быть судьей с полномочиями применять любой род пытки, чтобы исторгнуть правду у преступников; и это ради того, чтобы разоблачить обманы одной неблагодарной, которая, имея очи ангела и сердце змеи, никогда не доверяет языку того, что у нее на уме, и, выказывая притворное, обманчивое сострадание, ни о чем ином не помышляет, как только о вскрытии сердец: даже в ливийских песках не найти змеи столь ядовитой, столь алчной до людской крови, как эта обманщица, которая не только сладостью голоса и медоточивыми речами, но и очами, смехом, обличьем и всеми ухватками – подлинная Сирена. Поскольку, однако, мне не дозволено, как я желал бы, прибегнуть к цепям, дыбе или огню, чтобы доведаться истины, я желаю узнать ее с помощью игры, и вот какой: пусть каждый скажет, что, по его мнению, означает буква S, которую синьора Герцогиня носит на челе; ибо, хотя это, конечно, еще один искусный покров, дающий возможность обманывать, но вдруг случится, что этому будет дано некое истолкование, о каком она, возможно, и не думала, и обнаружится, что фортуна, сострадательная зрительница людских мучений, понудила ее против воли в этом маленьком знаке обнаружить свое потаенное влечение – убивать и заживо погребать в злоключениях того, кто глядит на нее или ей служит.
Синьора Герцогиня рассмеялась (…)
Несравненный помолчал немного, а после новой просьбы продолжать прочел наконец сонет о помянутом предмете, с объяснением, что значит буква S; многие сочли сонет импровизацией, но поскольку он был остроумен и отделан более, чем, по-видимому, позволяла краткость времени, иные думали, что он был обдуман» (пер. Романа Шмаракова).
В наследии Аретинца сохранились два сонета про букву «S», но нам они ничего не объясняют, являясь, фактически, просто каламбуром с перечислением предметов и качеств на эту букву.
[Два сонета на итальянском языке]1.
Per segno del mio amor nel fronte porto
un S, qual dinota ogni mio stato
e così varia il suo significato
come vario il martir, come il conforto.
Quando avvien ch’io riceva inganno o torto
significa questo S sconsolato,
sangue, stratio, sudor, suplitio e strato,
spiacer, stento, sospir, sdegno e sconforto.
Ma di poi mostra di soccorso segno,
s’avvien ch’in qualche parte il martir mute,
soave servitù, speme e sostegno.
Quando son poi fra ‘l danno e la salute
sospetto mostra al mio viver indegno,
soluto e stretto e sciolto in servitute[5].
2.
Consenti, o mar di bellezza e virtute,
ch’io, servo tuo, sia d’un gran dubbio sciolto,
se lo S che porti nel candido volto
significa mio stento o mia salute,
se dimostra soccorso o servitute,
sospetto o sicurtà, secreto o stolto,
se speme o strido, se salvo o sepolto,
se le catene mie strette o solute.
Ch’io temo forte che non mostri segno
di superbia, sospir, severitate,
stratio, sangue, sudor, suplicio e sdegno.
Ma se loco ha la pura veritate,
questo S dimostra con non poco ingegno
un sol solo in bellezza e ‘n crudeltate[6].
Впрочем, в 1967 году один исследователь указал, что английский король Генрих VII в 1506 году преподнес (или мог преподнести[7]) герцогу Гвидобальдо золотую цепь из S-образных звеньев (Livery Collar of Esses). И предположил, что подвеска герцогини, описанная Кастильоне – это не скорпион с картины, а именно звено из данной цепи, которое герцог дал жене[8].
Сохранилось всего четыре английские ренессансные цепи типа Collar of Esses.
Данная датируется 1546-7 годами. Фото: Christie's, 2008 год, 313 тыс. фунтов.
Гольбейн. Портрет сэра Томаса Мора. 1527.
В этой красивой версии лично я вижу один существенный недостаток – размер звеньев английской цепи. В эпоху Ренессанса ферроньерок (по-итальянски «lenza») такого крупного размера не носили – судя по портретам, это всегда были небольшие бусины.
Вот я сделала даже коллаж-подборку.
А герцогиня, по свидетельству Кастильоне, носила «S» именно «на челе». Как выглядела бы буква-ферроньерка по этой моде можно судить по "Портрету неизвестной" работы Джованни Франческо Карото (1505-1510, Лувр, инв. 894). Ферроньерка тут явно в несколько раз меньше звена английской цепи.
СОЗВЕЗДИЕ ПЛОДОРОДИЯ
Итак, слишком много совпадений, на портрете точно герцогиня Елизавета.
Но зачем ей скорпион, а не водолей? (Это созвездие, кстати, изображали в виде виночерпия богов Ганимеда).
Вообще, скорпион в ренессансных украшениях на портретах больше не встречается, кроме странной картины, приписываемой Больтраффио, о которой речь шла тут.
Единственный аналог, который находят в предметах декоративно-прикладного искусства – черная стеклянная подвеска из стекла в технике лампворк, длиной в 9 см и шириной в 2,4 см из собрания венского Музея истории искусства (инв. KK 2788). Предположительно она создана в придворных стеклодувных мастерских в Тироле, Инсбрук в 1590-1591 годах и находилась в знаменитой коллекции эрцгерцога Фердинанда в Замке Амбрас[9].
На сайте Уффици написано[10], что, быть может, герцогиня надевала такую ферроньерку потому, что знак Скорпиона был связан с плодородием и деторождением. То есть для герцогини это был талисман: она очень хотела детей. Оказывается, созвездие Скорпиона управляет гениталиями в соответствии с представлениями о зодиакальной мелотезии (местоположении органов).
Именно поэтому Корреджио изображает скорпиона в своей персонификации плодовитости Терры (Теллус) в Камера ди Сан Паоло в Парме (1524). В другой руке богиня Земли держит рог изобилия. Также Скорпион является атрибутом Земли как одной из четырех стихий, и континента Африка[11]. Здесь богиня земли – одновременно и олицетворение Африки: у нее во лбу змея – это урей, корона фараонов.
Источник вдохновения Корреджо в этом сюжете я нашла сразу: это римская иконография персонификации Африки. Большая змея на голове (иногда похожая на слоновий хобот) видна во многих римских аллегориях этой римской провинции, которая для римлян была, прежде всего, Египтом – местом, откуда им привозили хлеб, символом плодородия.
Монета императора Адриана,, 136 год н.э.
Непонятно, утка тут у нее в руке или скорпион, Корреджо мог пользоваться лучше сохранившимися аналогами.
Кстати, вышивка на декольте герцогини по углам имеет изображение цветков лотоса, которые также считаются символами плодородия[12] (но, впрочем, и забвения, и многого другого – например, той же Африки).
Симона Коэн возражает версии о талисмане для деторождения. Она пишет, что амулет герцогини первоначально, возможно, действительно был связан с астральным плодородием. Но амулет приобрел новое значение и функции, когда стало ясно, что эта задача провалилась[13].
Коэн указывает, что скорпион символически связан с фертильностью и гениталиями во многих культурах. Однако «наиболее важной характеристикой скорпиона как универсального или архетипического символа, вероятно, является его амбивалентность. Исходя из известного происхождения как визуального символа, внушающий благоговение скорпион воплощал в себе противоположные значения (…) Символ скорпиона, как мы увидим, объединил жизнь и смерть, порождение и разрушение, явное и тайное, священное и профанное, законное и незаконное, дары жизни, а также скрытую угрозу, которая делает его таким опасным»[14]. Скорпион одновременно обозначал и разрушение, смерть, и триумф над смертью. Амбивалентность скорпиона сказывается, например, в том, что в ренессансном искусстве он был символом не только фертильности, но и сифилиса (такова одна из версий его присутствия в «Аллегории с Венерой и Купидоном» Бронзино, ок. 1545, Лондонская национальная галерея[15]).
Отсутствие у Елизаветы детей было общеизвестной и большой проблемой. Муж герцогини страдал каким-то видом полового бессилия...
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАВТРА
______
ПРИМЕЧАНИЯ
- [1] Mrs. Bury Palliser. Historic Devices, Badges, and War-cries. S. Low, son & Marston, 1870. P. 140
- [2] Однако есть версия, что скорпион находится во взаимодействии с этими буквами, которые по версии Патриции Бальди представляют собой фигуры. См. Urbino e le Marche prima e dopo Raffaello. Urbino, Palazzo Ducale e Chiesa di San Domenico, 1983/ Florence, 1983. P. 251.
- [3] Antonio Beffa Negrini. Elogi historici di alcuni personaggi della famiglia Castigliona. (Благодарю С. Швец за консультацию).
- [3a] Lina Bolzoni. Poesia e ritratto nel Rinascimento. Bari, 2008.
- [4] Первые, кто обратил на это внимание: A. Luzio, R. Renier. Mantova e Urbino. Isabella d’Este ed Elisabetta Gonzaga nelle relazioni familiari e nelle vicende politiche, Turin-Rome, 1893. P. 260, n. 1.
- [5] Fabrizio Luna. Vocabulario di cinquemila vocabuli toschi non men oscuri che utili e necessarij del Furioso, Bocaccio, Petrarcha e Dante nouamente dechiarati e raccolti da Fabricio Luna per, alfabeta adutilita dichi legge, scriue e fauella opra noua & aurea. Giovanni Sultzbach, 1536. P. 99.
- [6] Niccolo e Mar. Poesie volgari e latine, corrette, illustrate ed accresciute di varie cose inedite. Aggiuntevi alcune rime e lettere di Cesare Gonzaga. Pagliarini, 1760. P. 99
- [7] Lorenzo Bonoldi, Monica Centanni. Catena d'onore, catena d'amore: Baldassarre Castiglione, Elisabetta Gonzaga e il gioco della 'S'. “La Rivista di Engramma”, 86 (dicembre 2010)
- [8] Cecil H. Clough. “The Relations between the English and Urbino Courts, 1474–1508,” Studies in the Renaissance 114 (1967): 202–18, especially 206–8, 210–13.
- [9] Jutta-Annette Page, Ignasi Doménech, Alexandra Gaba-Van Dongen. Beyond Venice: Glass in Venetian Style, 1500-1750. Hudson Hills, 2004. P. 77-78.
- [10] https://www.uffizi.it/en/artworks/portrait-eleonora-gonzaga
- [11] Холл, Джеймс. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М.: «Крон-пресс», 1996. C. 511
- [12] Luisa Capodieci. Les secrets d’une Gonzaga. Le pouvoir des étoiles dans le portrait de la duchesse d’Urbino // Le Miroir et l’espace du prince dans l’art italien de la Renaissance. Tours, 2012. p. 21-40
- [13] Simona Cohen. Elisabetta Gonzaga and the Ambivalence of Scorpio in Medieval and Renaissance Art // Magic, Ritual, and Witchcraft, University of Pennsylvania Press. Volume 13, Number 3, Winter 2018, pp. 408-446
- [14] Simona Cohen. The Ambivalent Scorpio in Bronzino’s London Allegory // Animals as Disguised Symbols in Renaissance Art. Leiden and Boston: Brill, 2008, 263–70.
- [15] Margaret Healy, “Bronzino's London 'Allegory' and the Art of Syphilis”. Oxford Art Journal 20, no. 1 (1997): 3–11
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →