***
...В поздний Ренессанс в портретном жанре начинается исследование крайностей человеческого лица в портретном жанре. Но это художественное исследование остается достаточно узким и охватывает малое число живописцев.
Подобная ограниченность сферы применения связана с тем, что вообще эмоция – состояние кратковременное, изменчивое, которое не может всесторонне характеризовать личность модели. В высокохудожественном портрете модель практически всегда находится в состоянии спокойного созерцания, с нейтральным выражением лица, что позволяет художнику отразить ее константные черты, «душу». Лишь профессиональные шуты или люди, страдающие психическими заболеваниями (или совмещающие оба параметра) обладают «прилипшей» к их лицу мимической маской. Она и становится в означенный нами период предметом изучения живописцев.
Так, в итальянском портрете Высокого Ренессанса обычно встречаются лишь «хорошие, добрые», благородные эмоции, без экспрессии, не безобразящие лицо. Экспрессия не приветствуется, особенно в эмоциональной жизни тех, кто мог называть себя il cortegiano. Только уголки губ могут приподниматься в легкой, едва заметной полуулыбке – но и то очень редко. Мужские портреты Антонеллы да Мессина (из музея Метрополитан, из Филадельфии и особенно из Чефалу) – чрезвычайно редкий пример ярко выраженной симпатии модели, направленной к зрителю. Обычно модели строги и сдержанны.
Два портрета кисти Антонеллы да Мессина: слева типичный для портретного жанра (любой эпохи), справа необычный, с улыбкой (из музея Чефалу).
Исключение, конечно – знаменитая «леонардовская улыбка». Однако ее существование, наоборот, подчеркивает прогресс в изображении мимики, наступивший у последующего поколения авторов. Эта улыбка загадочна не только благодаря своей вековой репутации, но также и потому, что мы действительно не можем точно распознать, какая именно эмоция за ней скрывается.
Исследователь человеческой мимики психолог д-р Пол Экман указывает[1], что необычность наших ощущений при взгляде на «Мону Лизу» связана, по его мнению, прежде всего, с тем, что художник изобразил эмоцию, которую крайне трудно рассмотреть и запомнить на человеческом лице. По его словам, она относится к числу «микровыражений», мелькающих на человеческом лице за долю секунды, которые до изобретения фотоаппарата оставались неосознанными.
Кстати, Лазарев напоминает[2], что эта улыбка – не отражение реального чувства, а некая «типическая формула психологического оживления», которая позднее превратилась, в руках учеников и последователей Леонардо да Винчи «в традиционный штамп». Проведем аналогию с древнегреческой «архаической улыбкой», которая была результатом профессиональной неразвитости античных скульпторов, и сменилась на реалистическую улыбку в период классики.
Леонардо да Винчи. "Иоанн Креститель".
Академия Леонардо да Винчи. Портрет дамы в жёлтом платье. Конец XV в.
Ранние шутовские портреты XVI века, создаваемые по всей Европе придворными портретистами в той же манере, как и изображения их государей, развивались статично, в русле обычного придворного портрета, без мимических эксцессов. Их писали по тем же канонам и лишь с небольшими специфическими отличиями, подчас даже не изображая атрибутов, по которым можно было бы опознать профессию модели. Их лица остаются такими же серьезными, как и у королей. Вспомним гравированный портрет Кунца фон дер Розена -- шута Карла V, которого не могли идентифицировать как шута, и поочередно считали изображением то конкистадора, то пирата.
Первой важной вехой можно считать рисунки Леонардо да Винчи, традиционно называемые «карикатурами» или «гротескными головами» (Британская королевская коллекция, Лондонское собрание Купера, Художественный институт Детройт, Венецианская академия и проч.). В своем исследовании ненормального или противоестественного Леонардо доходит до карикатурного.
Рисунки Леонардо да Винчи
Некоторые из них, безусловно, были просто полетом фантазии, экспериментами в увеличении лицевых мышц, а вот другие, возможно, являются портретными изображениями уродов, знакомых художнику. Такую идею, о реальных натурщиках, выдвинула и пространно доказывала Титце-Конрад[3], основываясь на описях, а также упоминании о том, что Леонардо делал зарисовки душевнобольных в больницах.
См. например, рассказ Вазари о леонардовском рисунке шута Скарамуччи (в тексте называемом «цыганским предводителем»): «Он испытывал такое удовольствие, когда видел в натуре людей со странными лицами, бородатыми или волосатыми, что готов был целыми днями ходить по пятам такого понравившегося ему человека и запоминал его настолько, что потом, вернувшись домой, зарисовывал его так, словно имел его перед глазами. Можно видеть много таких его рисунков и женских, и мужских голов, и у меня, в моей столько раз уже упоминавшейся Книге рисунков, хранится их несколько, собственноручно нарисованных им пером. Такова была и голова Америго Веспуччи, нарисованная углем, а также голова цыганского предводителя Скарамучча, которой впоследствии владел каноник церкви Сан Лоренцо мессер Донато Вальдамбрини из Ареццо, получивший ее от Джамбуллари»[4].
Эти рисунки являются изучением человеческих черт в крайних их проявлениях, и крайность тут оказывается безобразной. Рисунки Леонардо – симптом постепенного отдаления портретистов от изображения уравновешенно-прекрасной модели, которое будет способствовать развитию шутовского портрета. На протяжении последующего времени постепенно будут появляться портреты, в которых эти признаки будут видны все более отчетливо.
Около 1510 года придворный феррарский живописец Доссо Досси создает «Портрет шута с овцой» (Галерея Эстенсе, Модена). Автор изображений Альфонсо I д’Эсте и его родни, совершенно традиционных по способу подачи высокопоставленного заказчика, написал картину, на которой изображен шут, обнимающий ягненка. Лицо дурака украшено широкой, но глупой улыбкой.
Доссо Досси. Портрет шута с овцой; Портрет мужчины в черном берете
Примерно тогда же веронский мастер Джованни Франческо Карото создал «Портрет мальчика с рисунком куклы в руках» (ок. 1515, Городской музей Кастельвеккио).
Полотно, казалось бы, вполне традиционно по одежде, прическе, колориту и композиции для леонардесков. Однако на устах у мальчика – не «улыбка Моны Лизы», а чересчур широкая улыбка, освещающая лицо модели, которая резко выделяет картину из чреды «головок», создававшихся последователями да Винчи.
Улыбка мальчика на этом портрете похожа на выражение лица «Шута» Досси, и заставляет предположить, что изображенный не занимал высокого положения (поскольку он не сохраняет идеального спокойствия). Но поскольку у нас нет сведений о личности модели, мы не можем утверждать, что ребенок был шутом, а также предполагать, что этот портрет де факто относится к шутовским, а не к запечатлевавшим различные недуги «медицинским портретам», которых в это время тоже создавалось достаточно много.
Оговорка про болезнь в отношении данной картины действительно важна, потому что эта работа стала любопытным прецедентом в истории симбиоза медицины и изобразительного искусства. В 1965 году британский педиатр доктор Ангельман увидел эту картину во время своего путешествия по Италии, и она натолкнула его на мысль, что именно это выражение лица объединяет больных детей, которых он наблюдал на родине. Вот как он вспоминал об этом позже:
"...Почти тридцать лет назад (около 1964 года) трое детей-инвалидов были в разное время приняты в мое детское отделение в Англии. У них были различные виды инвалидности, и хотя на первый взгляд эти дети, казалось, страдали от различных заболеваний, я чувствовал, что причина их болезни была одной. Диагноз был чисто клиническим, и несмотря на технические исследования, которые сегодня более точны, я не мог найти научных доказательств того, что у всех троих детей были одинаковые проблемы. В связи с этим я не решался писать о них в медицинских журналах. Однако, когда я был в отпуске в Италии, мне довелось увидеть картину маслом в музее Кастельвеккио в Вероне, которая называется "Мальчик с куклой". Смеющееся лицо мальчика и тот факт, что мои пациенты демонстрировали резкие движения, натолкнули меня на мысль написать статью о трех детях под названием "Puppet' Children"[5]. Это название не нравилось родителям, но оно служило средством объединения трех маленьких пациентов в одну группу. Позже название было изменено на синдром Ангельмана"[6].
Вернувшись в Британию, доктор описал эту болезнь: это генетическая аномалия, симптомами которой являются задержка психического развития, хаотические движения, частый смех и улыбки. Современные фотографии детей, страдающих от нее, демонстрируют ту же странновато-широкую улыбку, которую мы видим на полотне Карото.
Таким образом, «неумелая», гипертрофированная улыбка, написанная художником, на самом деле оказалась точным запечатлением конкретного недуга. Эта тенденция становится все более важной для рассматриваемых нами "шутовских" портретов. Однако симпатия автора к модели настолько легко читается, что понятно – художника искренне заинтересовала личность, а не хворь...
___
[1] Экман, П. Психология лжи. «Питер», 2010, с. 135-136
[2] Лазарев В. Жизнь и творчество Леонардо да Винчи. / Книга о живописи мастера Леонардо да Винчи живописца и скульптора флорентийского. — М.: 1934
[3] Tietze-Conrat, E. Dwarfs and Jesters in Art, London, 1957. С. 19
[4] Джорджо Вазари. «Жизнеописание Леонардо да Винчи, флорентийского живописца и скульптора»
[5] Angelman, Harvey. "'Puppet' Children: A report of three cases". Dev Med Child Neurol. (1965) 7 (6): 681–688.
[6] Angelman H, Personal Communication (letter) to Dr. Charles Williams. 1991
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →