А еще он написал принцев.
«Портрет королевы Дании Маргрете II», «Портрет кронпринца Федерика Датского», «Портрет принца Йоакима Датского» (1993)
Вот так это вышло:
В интервью Жилинский вспоминал:
«Как я рисовал датскую королеву?
Это была идея нашего посла Обухова, с которым мы много лет дружим.
Принимали нас сказочно. Вначале, по протоколу, я должен был приходить на сеансы к королеве один. Но мы с Ниночкой последние годы ее жизни были неразлучны. И я в первой же беседе с королевой рассказал о жене, показал её каталог:
— Моя жена — самый строгий критик. Как же она оценит мою работу, если не видела вас?
— Приходите с женой!
Портрет — два с половиной метра высотой, я никогда таких больших не писал — был моим личным подарком Ее Величеству, а не, как объявляли в социалистические времена, даром государства» (Огонек, 2001, Л. Лунина, "Дом Жилинского")
В другом интервью он рассказывает:
«Тогдашний советский посол в Дании позвонил мне и поинтересовался, что бы я мог предложить к 500-летию дипломатических отношений между нашей страной и Данией.
Я сразу сказал: "Как что? Королеву нарисовать!"
Переслал ему книжечку со своими работами, он показал ее королеве, ей понравилось, она согласилась!
Так я получил этот заказ и отправился в Копенгаген.
На первый сеанс пошел к королеве в рабочей одежде, с этюдником.
Меня предупредили: "Только не суйте ее величеству руку здороваться!"
И вот я зашел, а она — красивая, статная, высокая, сама мне руку подала.
Усадила меня, села сама и вдруг спрашивает через переводчика, можно ли ей закурить. У меня спрашивает разрешения! Вот что значит человек воспитанный и уважительно относящийся к окружающим. А ведь она — королева!»
Кажется, это кадр с подготовительным этюдом (выставка в ГТГ)
***
И еще: «Оказалось, что друг дипломата Вячеслава Михайловича Семенова, моего товарища, Алексей Александрович Обухов, посол в Дании. Он мне звонит, и просит написать королеву к 200-летию дружбы России и Дании. Я говорю, что "договорились". Единственное, что им хотелось бы, взглянуть на мой каталог. У меня была очень скромная брошюра, не как этот последний альбом. Послал.
Сразу ответ, чтобы я немедленно шел в посольство и по распоряжению гофмаршала мне купят билет. А у меня в это время несчастье, у жены Нины инсульт, говорить не может, правая рука не работает. Я говорю, что ее бросить не могу. Если я поеду, то только вдвоем. Он — идите и скажите, чтоб два билета. Это было в 1993 году. Нина — скульптор, но стала рисовать и писать красками левой рукой, а правая так вот и висела.
Приехали в Данию. Вызывают меня в наше посольство и сообщают, что завтра я иду знакомиться с королевой Маргрете II, но один. Я еду во дворец, меня встречают, берут мой грязный этюдник, я рабочий взял, чтобы сразу за дело, сам тоже не при параде, без галстука.
А я уже там заказал подрамник двухметровый.
Жду-жду, вдруг открывается дверь и в дверях королева, метр восемьдесят шесть.
Первая мысль — подрамник мал.
Но он мне потом пригодился все равно.
Два метра сорок заказал, сделали, натянули холст.
Прихожу в назначенное время. Она села и мне предлагает сесть. Ну, при королеве, вроде, но сажусь. Стоит только переводчик. Беседуем. Как вы живете, есть ли семья, всё такое. Да у меня есть дочь, сын и жена, только она, к сожалению, не здорова. Вот так и так, но она приехала. И королева очень удивилась, что жена не пришла…
(...) Мы встречаться должны были на втором этаже, а так как жена инвалид, то место встречи перенесли на первый.
Написал портрет, привез в посольство, королеве очень нравится, сфотографировали нас и поместили во все газеты — королева, я и портрет.
Вдруг захотел портрет младший сын, принц Иоаким Датский. А у меня-то двухметровый есть холст. Я согласен. Когда мы показывали портрет во Дворце пришел муж, принц-консорт Хенрик, он из французов, и тоже хочет портрет иметь. Я говорю, что двухметровый подрамник есть для вашего сына. Он — двухметровый? Ну, нет, я хочу два сорок… (...)
«Портрет кронпринца Федерика Датского», «Портрет принца Йоакима Датского»
...королева рассказала обо мне своей сестре Бенедикте, которая живет в центре Германии, замужем за принцем Ричардом. Пишу ее сестру. Принц хочет, чтобы я его написал, не отказываюсь. А принц охотник, собаки у него, с собакой просит сделать портрет. С собакой пришел. Стал ее кормить, а она его тяпнула за палец, я так и написал, но, правда, без крови.
— За работу платили по-королевски?
— Платили, платили…. Жена посла сказала, что не нужно назначать большие суммы. Мало того, королева написала в Лондон, другой сестре и туда надо было ехать…
— То есть, Вы пошли по королям…
— Да, по королям. В это время получаю телефонограмму, что Нина лежит в реанимации. Я махнул рукой на королевские портреты, и приехал в Москву. (...) Хотя Нина была уже не работоспособная, но любопытно, когда я работал над портретом королевы, то она, сидя рядом, написала, как я пишу королеву. И королева эту вещь купила».
***
А вот как пишет об этом событии некто (судя по остаткам в кэше, Пер Карлсен, "Художники монарших дворов" в издании МИДА под названием "Международная жизнь", №1-2/2007):
«В 1993 году готовились торжественно на политическом уровне отметить заключение в 1493 году царем Иваном III и королем Дании Хансом Договора о невступлении в противостоящие друг друга коалиции. В последующем эта договоренность неоднократно возобновлялась – на ее основе возникла традиция добрососедства. Хотя в течение 500 лет в датско-российских отношениях случались разные времена как государства Россия и Дания между собой не воевали. Российский посол был инициатором того чтобы эта дата была отмечена запоминающимся начинанием в области культуры – созданием портрета королевы Дании Маргрете II российским художником. То, что выбор пал на живопись неслучайно, королева Дании в этой области не просто зритель, а признанный мастер – она много пишет маслом и акварелью.
Потребовалось преодолеть множество протокольных сложностей. Датская сторона продемонстрировала максимум конструктивности в решении всех вопросов, а российское посольство проявило себя профессионально и с необходимым чувством такта. Все участники проекта понимали – ошибки быть не может. В противном случае неизбежно остался бы горький осадок. Был и определенный риск: одно дело – задумать портрет, и совсем другое – представить его на суд королевы, а затем и широкой публики. Российский посол пригласил в Копенгаген Дмитрия Жилинского.
Королева Маргрете II одобрила этот выбор, предварительно внимательно ознакомившись с творчеством художника – по монографиям и по его подлинным работам.
Картины Жилинского: "У моря", "Молодая семья", "Гимнасты СССР"
Успеху в создании портрета способствовало то, что между моделью и живописцем установились уважительные, добрые и доверительные отношения, как и должно было быть между людьми с близким кругом интересов.
Королева позировала Жилинскому девять раз – большая нагрузка на ее рабочий график. Но иначе быть не могло – верный принципам своего великого деда Валентина Серова (на самом деле двоюродного деда, не родного — прим. shakko), Жилинский не пишет портретов по фотографиям, во избежание неминуемого брака в работе. Над созданием огромного полотна – 240 см. в высоту и 150 см. в ширину – Жилинский трудился около полутора месяцев, по десять часов в сутки. В результате получилось произведение, имеющее глубокие исторические ассоциации и безупречное сходство с оригиналом.
Сюжет королевского портрета складывался постепенно, шаг за шагом, по мере работы художника и вызревания творческой идеи. На картине королева, легко ступая по паркету, движется по коридорам дворца. На ней наряд, изготовленный по собственному эскизу ко дню серебряной свадьбы с принцем-консором Хенриком. Фоном к фигуре королевы должна была послужить стена, убранная старинными гобеленами. Но потом возник более содержательный вариант – вместо гобеленов на стену предстояло поместить портреты сиятельных предков Маргрете II.
Выбор первого портрета не составил труда. Им стало изображение отца Маргрете II короля Фредерика IX. С этой целью Жилинский скопировал один из его портретов, находящийся в копенгагенском музее.
Того самого портрета в красном мундире я не нашла, вот этот же король в другом мундире, худ. Daniel Hvidt
Долго не удавалось решить проблему второго портрета на стене. Помог случай, благодаря которому получила завершение историческая фабула произведения художника. Во время посещения музея Розенборг его директор рассказал Жилинскому, что в одной из гвардейских казарм под Копенгагеном – в местечке Хюфельде хранится портрет российского императора Александра III кисти Валентина Серова. Жилинский поспешил в казармы. Сомнений не было – перед ним было подлинное полотно великого мастера. (Довольно занятно – внук (внучатый племянник - прим.) Серова случайно обнаружил неизвестную ему работу Серова).
Облеченный в военный мундир и опираясь на эфес шашки, Александр III стоял, обратившись спиной к фасадной части летнего дворца датских королей – Фреденсборга. Из раскрытого окна на него смотрела супруга – дочь датского короля Христиана IX принцесса Дагмар, в России носившая имя императрицы Марии Федоровны. Это произведение Серова и стало вторым портретом на стене дворца.
Портрет королевы Маргрете II кисти Жилинского получил весьма благосклонную оценку в датской печати. В мае 1993 года тысячи датчан посетили выставку в "Галерихусет", где он был экспонирован. Образ королевы исполнен внутреннего достоинства, и вместе с тем в нем нет никакой напыщенности. На портрете – высококультурный современный человек, облеченный королевскими полномочиями в стране с давними демократическими традициями».
***
А вот журнал Третьяковской галерее пишет об этой истории в гораздо более восторженных интонациях. Только причина не в самой работе Жилинского, а в картине Серова. До 1993 года наши и не представляли, где он находится, картина считалась потерявшейся, от нее в Русском музее остался только этюд.
«Одним из значимых экспонатов выставки Валентина Серова, прошедшей с феноменальным зрительским успехом в 2015-2016 годах в Третьяковской галерее, стал портрет императора Александра III (1899), изображенного около дворца Фреденсборг в мундире датской Королевской лейб-гвардии. Эта работа, упомянутая в монографии И.Грабаря и ныне хранящаяся в исторической коллекции офицерского фонда Королевской лейб-гвардии в Копенгагене, была мало известна даже специалистам и стала одним из открытий юбилейной выставки художника. Посмертный портрет императора, писавшийся Серовым в России, после завершения был передан по воле императрицы в Данию, и более века не покидал пределы дворца.
(...) "Открытие" Жилинским нынешнего местонахождения серовского портрета дало основание специалистам Третьяковской галереи начать переговоры о его включении в состав готовящейся экспозиции произведений Серова».
***
Также Жилинский написал портреты датских принцев (отца и сыновей) -- в том же официальном стиле. Его манера "старых мастеров" хорошо подходит для жанра парадных портретов. Художник жаловался: "трудности возникли с точным изображением деталей парадного реквизита -— ордена, ленты, золотая цепь со сложными украшениями (фарфоровый слон в бриллиантах!)"
«Портрет принца-консорта Дании Хенрика» (1993)
В статьях о Жилинском пишут, что эти портреты висят в интерьерах королевского дворца в Копенгагене, но что-то я, пролистав фотографии интерьеров, не увидела их. Только такое, с выставки:
Вот, нашла еще причесанный рассказ Жилинского о королеве, не так забавно, как прямая речь:
«Когда я в одной из бесед сказал Ее Величеству, что автор находящегося в их собрании портрета Императора Всероссийского Александра Третьего великий русский художник Валентин Серов приходится мне дальней родней, это было встречено с интересом и симпатией. Оказалось, имя Серова знакомо королеве не понаслышке. Говоря о русском художнике, она назвала в числе понравившихся ей работ такие, как портреты Гиршман, Юсуповой, великого князя Павла Александровича. Не думаю, что мне удалось бы так сразу назвать даже два-три имени датских художников. Зато во время сеансов я рассказывал о Серове, о том, как он работал над портретом Николая Второго. Кроме того, меня приятно удивило, что датская королева оказалась не только тонким ценителем искусства, но и коллегой-художником. Перед одним из сеансов она протянула мне руку для приветствия. Я дал понять знаками, что рука моя испачкана краской. Ее Величество ободряюще улыбнулась и показала свою ладонь, на которой были тоже заметны следы краски. Так мы познакомились как художники, и в память об этом королева подарила мне хорошо изданный альбом с репродукциями ее работ. Вкус художницы проявился еще в том, что она сама по композициям Веронезе спроектировала себе королевское облачение, в котором позировала».
***
Еще он рассказывал, очевидно про 1970-е годы: «Через Министерство мне предложили нарисовать портрет королевы Иордании. А мама на юге уже готовилась к моему приезду. Я думаю, да зачем мне это задание, когда мама ждет. Поехал к маме, приезжаю, сообщают по радио, что королева разбилась на самолете. Переживаю, виноват. Так бы я ее занял, она бы не полетела…»
Без сомнения, наш МИД продолжил бы возрождать погибшее искусство придворного королевского портрета, организовывая творческие командировки Жилинского в другие страны, однако не сложилось из-за возраста художника и здоровья его родственников. А потом Жилинский больше не рисовал королев. У него нашлись другие дела. Жена Нина, многолетняя спутница, скончалась. Он женился на молодой женщине, и в семьдесят с лишним лет снова стал отцом.
Впрочем, реалистический портрет еще существует. Смотрите, та же королева, худ. Jørgen Boberg (2000)
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →