Образы Т.Э. Лоуренса в зарубежной прозе. Полковник Флоренс

Название статьи навеяно романом Д.Г.Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей», где главная героиня, Конни, сравнивает своего любовника Меллорса, который в Индии служил офицером, а в Англии стал простым егерем, с «полковником К.Э. Флоренсом, который предпочел снова стать рядовым солдатом» . Но ее отец, сэр Малкольм, «не разделял ее симпатии к неполноценному мистицизму знаменитого К.Э. Флоренса. Он видел слишком много рекламы за всей этой скромностью. Это было похоже именно на то самодовольство, что более всего противно рыцарю – самодовольство самоуничижения».

ы

Но, хотя два Лоуренса, «аравийский» и «настоящий», не были близко знакомы, среди друзей Т.Э. Лоуренса было множество литераторов, которые с удовольствием использовали черты его образа в своих персонажах. Самый первый и, пожалуй, самый известный из подобных «Флоренсов» – это рядовой Слаб из пьесы Джорджа Бернарда Шоу «Горько, но правда» (перевод В.Топер, в оригинале соответственно Private Meek и Too True to be Good).



Главная тема пьесы – мир, вывернутый наизнанку огромной войной, где сместилась всякая мораль, где больная, всю жизнь проведшая в постели, обнаруживает, что сильна, как бык, едва избавляется от чрезмерной опеки, ее сиделка оказывается воровкой и авантюристкой, но предпочитает своему дружку-мошеннику богобоязненного сержанта, а сын философа, атеиста и детерминиста, которому отец запретил становиться священником и проповедником, выбрал карьеру жулика и краснобая. Среди этого «мира без меры и числа» идеально подходит к месту образ рядового Слаба, который служит в британском военном лагере на территории некоей восточной страны, выполняя обязанности то полкового писаря, то переводчика, то мастера на все руки, а при случае – и полководца. Бернард Шоу сразу дает зрителям понять, кого он имеет в виду, начиная с описания внешности героя: «Сложен он как семнадцатилетний юноша, а удлиненный череп и веллингтоновский нос и подбородок он, видимо, позаимствовал у кого-то со специальной целью позлить полковника». Странный рядовой гоняет на мотоцикле с неисправным глушителем, досконально разбирается в местных обычаях, своей подчеркнутой корректностью легко выводит из себя вышестоящих лиц и ни за что не собирается держать экзамен на офицера.

Когда же выясняется, что этот скромный солдат, носящий имя Александр-Наполеон-Троцкий, способный в одиночку выиграть сражение, успел уже побывать полковником, но ушел в рядовые – ведь, по его словам, «общество в офицерском собрании мне не по душе» – его начальник может только завидовать:

Сам Лоуренс пришел в восторг от пьесы (в целом получившей не очень доброжелательный прием у критиков), и не только из-за рядового Слаба. Потерянное поколение, действующее в пьесе, «низшие инстинкты», которые «обрели дар речи», как только война развеяла туман условностей, ученые-атеисты, потерявшие возможность верить даже в атеизм и в науку, потому что «ее басни бессмысленней всех чудес церкви, ее жестокости страшнее пыток инквизиции» – все эти темы глубоко задевали Лоуренса.

«Я был еще почти мальчиком, – говорит один из героев, Обри, тот самый несостоявшийся проповедник, – когда в первый раз сбросил бомбу на спящую деревню. Я после этого всю ночь проплакал. Потом я прошел на бреющем полете вдоль улицы и выпустил пулеметную очередь по толпе мирных жителей: женщины, дети и прочее. В этот раз я уже не плакал. А теперь вы мне читаете проповедь из-за кражи жемчуга! Вам не кажется, что это несколько комично?»

Заключительный монолог в своем письме Бернарду Шоу Лоуренс сравнивал с шекспировской «Бурей»: «Но как вынести эту новую, страшную наготу – наготу душ, которую люди до сих пор скрывали от своих ближних, драпируясь в возвышенный идеализм, чтобы как-то выносить общество друг друга? Железные молнии войны выжгли зияющие прорехи в этих ангельских одеждах, так же как они пробили бреши в сводах наших соборов и вырыли воронки в склонах наших гор. Наши души теперь в лохмотьях; и молодежь, заглядывая в прорехи, видит проблески правды, которая до сих пор оставалась скрытой. И она не ужасается: она в восторге, что раскусила нас; она выставляет напоказ собственные души…» Автор «Семи столпов мудрости» и «Чеканки» также мог бы сказать, что продемонстрировал публике немало прорех в своих и чужих душевных лохмотьях.

***

Еще один прижизненный портрет Лоуренса появляется в автобиографическом романе «Золотой сокол» его друга Генри Уильямсона, автора «Выдры по имени Тарка» (Henry Williamson, The Gold Falcon).



Главный герой, майор Манфред Файнс-Кэрью-Манфред, бывший летчик и военный писатель, запутывается в любовных связях: к жене он равнодушен, молодая немка Марлен становится для него идеалом, но отвергает его, а Барбара, невеста сына его американского издателя, больше любит его книги, чем его самого. При этом он не может даже полностью осуществить свою страсть ни с одной из них. Война превратила его в героя, но не сделала смелым человеком, а вера оборачивается для него лишь разочарованиями. В финале герой разбивается на самолете над морем и после смерти в последний раз встречается с тенью недавно погибшей жены, а потом улетает золотым соколом в небеса. Книга наполнена завуалированными образами литературных и политических друзей и знакомых Уильямсона (Т.С.Элиот, Д.Г.Лоуренс, Зигфрид Сассун, Роберт Грейвс), среди которых фигурирует некий Дж.Б.Эверест, или «Полковник Эверест Дамасский». Как и его прототип, этот персонаж служит в авиации, поддерживает отношения с героем романа в основном по переписке, и цитаты из писем Эвереста нередко имеют исторический источник. «Он редко приближается ко мне, – замечает Манфред. – Кажется, он считает, что я умею писать; а я немножко побаиваюсь его; он слишком много знает. Мы оба довольно печальны и похожи на две звезды, каждая на своей маленькой орбите, и каждая одинока; но мы удерживаемся на своих орбитах». Герой романа, увлеченный теорией Юнга об аниме и анимусе, доходит до того, что считает свою недостижимую Марлен женской ипостасью Эвереста: «золотые волосы, голубые глаза, способность улыбаться, даже если бы ее жгли на костре, внутренняя невинность…» Лоуренс сразу определил личность автора, несмотря на то, что «Золотой сокол» вышел анонимно, и его критика была довольно благожелательной (особенно если учесть, что обычно этот роман считается неудачей автора, к тому времени исписавшегося после двадцати лет непрерывной работы). «Откликаясь на птичий мотив заглавия, – писал ему Лоуренс, – … все ваши современники (…) узнают себя и начнут чистить перышки. Я свои почистил».

Полковник Эверест снова появился в романе Уильямсона о прогулках по сельской местности «Каникулы в Девоне», и, как писал автор Лоуренсу: «Вы описаны как опытный механик, как эксперт по подсчету столпов мудрости, по Гомеру и по преимуществам сырой растительной пищи в коттедже: вашим любимым орехом будет или должен быть орех пекан из Флориды». Через несколько дней Лоуренс разбился на мотоцикле, возвращаясь с почты, откуда посылал телеграмму Уильямсону, и уже не мог прочесть этой книги.

***

Уильям Батлер Йейтс, рекомендовавший Лоуренса в Ирландскую литературную академию, в «Рассказах о Майкле Робартесе и его друзьях» около 1930 года (William Butler Yeats, The Stories of Michael Robartes and His Friends), отправляет своего героя, весьма похожего на автора, жить в одном из арабских племен.



Робартес рассказывает, что «принял их одежду, обычаи, мораль, политику, чтобы завоевать доверие и знания племени. Я сражался в его войнах и поднялся до высокого положения. Ваш молодой полковник Лоуренс никогда не подозревал о национальности старого араба, что воевал рядом с ним».

С другой стороны, ирландские черты придает своему персонажу, также имеющему сходство с Лоуренсом, Сесил Дэй Льюис, стихи которого Лоуренсу нравились. В 1936 году под псевдонимом Николас Блейк этот автор написал детективный роман «Ты – остов смерти» (Nicholas Blake, Thou Shell of Death).



Герой романа, Фергус О’Брайен, несет в себе черты сходства с Лоуренсом: не похожий на обычную вереницу «героев», он брал вражеские крепости в одиночку, пережил не одну аварию самолета и смеялся над военным руководством, а после отставки прячется от прессы и обладает библиотекой прекрасно изданных книг с автографами авторов, включая превосходные «Путешествия по Аравии Пустынной» Доути. «Он рассказывал мне, – признается один из персонажей, – множество историй в духе Мюнхгаузена о своих приключениях во время войны и после нее; по крайней мере, если бы их рассказывал кто-то другой, это был бы чистый Мюнхгаузен, но я слышал о нем достаточно, чтобы знать, что они могли оказаться и правдой. В любом случае, они были основаны на фактах – вы знаете, как ирландец может расписать подлинную историю множеством живописных обманов, просто чтобы сделать ее аппетитнее. Фергус был в этом подлинный артист».

***

В следующем году после гибели Лоуренса Уистен Хью Оден и Кристофер Ишервуд, увлеченные идеей Истинно Сильного Человека и трансформации в него Истинно Слабого Человека, производят на свет пьесу «Восхождение на Ф-6». (W. H. Auden, C.Isherwood. The Ascent of F6).



«Мы сознательно думали о своем предмете как об этюде вождя, подобного Лоуренсу Аравийскому», – говорил Ишервуд в интервью. Он считал, что, подобно Шелли и Бодлеру, Лоуренс выразил своей личностью неврозы собственного поколения. Честно говоря, если бы авторы сами не заявляли о сходстве Майкла Рэнсома, центрального героя пьесы, с Лоуренсом, уловить его было бы достаточно сложно. Правда, можно заметить, что Рэнсом невелик ростом, голубоглаз, неженат, «обладает почти женской чувствительностью» , мало пьет и ест, но обожает засахаренные абрикосы, и о нем говорят: «Ученый и деятель: необычное сочетание, правда?» Но в «Восхождении на Ф-6» нет ни восстаний, ни взорванных поездов, ни каких-либо военных действий.

Сюжет строится вокруг соперничества Британии и некоей Остнии за господство в стране Судландии, разделенной ими на сферы влияния. На границе между этими сферами находится вершина Ф-6. Местные жители верят, что там обитает демон, и что первый белый человек, который доберется до вершины, будет править Судландией тысячу лет. Обе метрополии, стремясь завладеть страной, высылают команды альпинистов для покорения вершины. Сэр Джеймс Рэнсом, политик, предлагает британцам, чтобы главой экспедиции стал его брат-близнец и вечный соперник за материнское внимание. Сам Майкл Рэнсом, презирающий деньги, власть и политику, мечтает штурмовать вершину на собственных условиях, безо всяких тайных мотивов. Но вмешательство матери, которая признается, что она всегда любила его больше и прятала свою любовь, чтобы закалить его, побуждает его принять участие в восхождении. За ним следует его команда, в чем-то представляющая собой проекцию разных сторон его собственной личности: Шоукросс (явный намек на Шоу и Росса [псевдонимы, под которыми жил Лоуренс]) почитает Рэнсома до безумия, но не уверен в собственной значимости; Ганн – беспечный и очаровательный плейбой; доктор – здравый голос рассудка, а Лэмп – ботаник, собирающийся найти для гербария экземпляр растения Frustrax Abominum или Rossus Monstrens с голубыми лепестками (возможно, последний тоже имеет отношение к механику Россу в голубом мундире летчика). Каждый из них погибнет на пути к вершине, и Майкл Рэнсом окажется там в одиночестве, лицом к лицу со своими видениями. Демоном, который встречает его и покоряет, оказывается не гордыня и не властолюбие, а его собственная мать, ради чьей любви он готов убить родного брата. На коленях у матери, под ее колыбельную, он находит покой в своем горячечном бреду. Мертвое тело Рэнсома остается лежать на заснеженной вершине. Британия вводит войска в Судландию.

***

Пожалуй, самый неожиданный ход в литературной игре с образами Лоуренса делает Джон Бакен (John Buchan), писатель и разведчик, тоже один из друзей нашего героя – именно он послал к нему Лоуэлла Томаса, когда тот искал материал для репортажа. Писатель отправляет по следам Лоуренса одного из уже «готовых» своих героев, Сэнди Арбетнота. Еще до того, как мир узнал об аравийском разведчике, этот персонаж действовал в нашумевшем романе Бакена «Зеленая мантия» (The Greenmantle), посвященном именно шпионским приключениям на Среднем Востоке.



Тогда автор устами рассказчика говорил о Сэнди, что «в былые дни он мог бы возглавить крестовый поход или открыть новый путь в Индию; сейчас он бродил там, куда вела его душа, пока война не подбросила его и не швырнула в мой батальон». Арбетнот уже тогда мог объясняться на многих языках, обладал впечатляющими навыками маскировки (иногда доходя до того, что внешностью напоминал «какого-нибудь бандита из мелодрамы»), а среди запутанных перипетий романа оказался в одной из самых интригующих ситуаций. Ему удается обнаружить убежище знаменитого святого пророка, обладающего безмерным влиянием на Востоке, но, когда этот человек вскоре погибает от рака, его коварные приспешники, работающие на Германию, собираются отныне выдавать за пророка самого Сэнди, и только вмешательство друзей спасает ему жизнь и рассудок. В герое «Зеленой мантии» уже есть черты, способные породнить его с Лоуренсом: например, увлеченность идеей о том, что арабы «хотят жить лицом к лицу с Богом без завесы ритуалов, образов и священства; они хотят срезать с жизни глупую бахрому и вернуться к благородной обнаженности пустыни». Еще более характерно утверждение рассказчика о том, что «он пошел бы на смертельный риск, и его нельзя было напугать никакими обычными ужасами… но если он оказывался в ситуации, которая в его глазах задевала его честь, он мог попросту сойти с ума».

И все же роман «Дворы Утра» (The Courts of the Morning) – первоначально он должен был называться «Далекая Аравия» – выявляет в образе Сэнди Арбетнота новые черты, которые недвусмысленно роднят его с Лоуренсом.



«Вот мне уже за сорок, – признается герой в начале романа, – а я ничуть не созрел с тех пор, как покинул Оксфорд. Я не хочу делать то, что подходит моему возрасту и положению… мне отвратительно это беличье колесо, в котором вертятся карьеристы… Провидение предназначило мне служить, работать, подчиняясь дисциплине – не ради того, что эта работа могла бы принести мне, а потому, что ее нужно делать». Бакен отправляет Сэнди вместе с остальными героями в Латинскую Америку, где они организовывают восстание в вымышленном государстве Олифа. Сначала это всего лишь часть плана по нейтрализации губернатора Кастора, диктатора с задатками дьявола или святого, который, по определению Сэнди, «сотворит любое зло ради того, что он считает добром». Но вскоре локальный бунт перерастает во всенародное движение против тиранического правительства Олифы. Шахтеры и индейцы становятся его опорой, Кастор – национальным вождем, познавшим смысл жизни в борьбе, местность под названием «Дворы Утра» – секретной базой, а сам Сэнди Арбетнот – советником по стратегии. Его методы ведения войны более чем созвучны тому, что высказывает Лоуренс в своих трудах:

Лоссберг ведет войну согласно учебникам. Сэнди рассматривает и очень тщательно обдумывает то, что предписывают учебники, а потом делает в точности противоположное… Видите ли, когда вся страна за нас, мы располагаем множеством добровольцев-энтузиастов. Лоссберг хватает какого-нибудь индейца или полуголодного местизо, которого легко напугать и заставить рассказать все, что он знает. Бедняга явно говорит ему правду, ведь он слишком напуган и слишком глуп, чтобы лгать. Только вот то, что он говорит, старательно вложено в его уста нашим маленьким отрядом…

Подобно Лоуренсу, Арбетнот старается вести «наступление» без сражений, перерезая вражеские коммуникации, ведь это «дешевле, чем человеческая жизнь, и точно так же эффективно». Когда же кампания входит в русло обычной войны и становится «почти регулярной, революцией известного типа, когда риск принимают на себя рядовые», его силы все больше подтачивает усталость и неприязнь к кровопролитию. После окончательной победы, за которую заплатил жизнью Кастор, руководитель восстания дон Луис, ставший президентом, предлагает ему пост губернатора: «Ты мой друг, и я люблю тебя больше, чем брата. Поэтому я хочу, чтобы ты остался со мной. Но, кроме того, ты великий человек, и меня заботит, чтобы твое величие не было растрачено впустую. (…) У тебя будет работа, достойная мужчины, работа, для которой потребуются все способности твоего ума, воли и тела. Ты сделаешь себе имя, которое будет жить в веках. И ты выберешь быть сонным сквайром, когда мог бы быть королем?» Но Сэнди отказывается. «Я не хочу быть на пьедестале. Я посылал Луиса и его смельчаков в огонь за эту страну и планировал, какой великой будет эта земля, и это заставляло меня тосковать по собственной стране». Он больше не может жить без запаха сена на оксфордских лугах, без потрескивания поленьев в камине и холмов родной Шотландии – тем более что на свою Итаку он собирается привезти Пенелопу, обретенную им в чужой стране.

Двое соратников, так и не признавшихся друг другу в любви до последней страницы, оказались счастливой супружеской парой, и в последующих романах Бакена они мирно живут в шотландском поместье Арбетнота. «Бывают времена в Лэверлоу, – говорит Сэнди, – когда кажется, что этот благословенный дол слишком совершенен для падшего человечества, и что я недостоин его. Счастье было для Адама, что его вышвырнули из рая, ведь он не мог бы наслаждаться раем, если бы там остался. Я знавал такие прекрасные летние утра, что они повергали меня в отчаяние вплоть до самых башмаков. Наверное, это правильное чувство, ведь оно делает тебя смиренным и заставляет подсчитывать милости, дарованные тебе».

ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩЕМ ПОСТЕ