Лицевые рукописи
От середины XVI до начала XX века сохранились сотни русских списков «Откровения», так называемых Апокалипсисов, с многочисленными миниатюрами. Почти во всех памятниках текст, разделенный на 72 главы, сопровождается толкованиями святителя Андрея Кесарийского, к которым зачастую прибавлены толкования и других авторов.
Вопрос о времени появления в восточнославянской традиции иллюминированных Апокалипсисов и об их редакциях еще не решен окончательно (южнославянские иллюстрированные списки Апокалипсиса неизвестны). Косвенные данные указывают, что на Руси формирование иллюстративных циклов к Толковому Апокалипсису могло происходить уже во 2-й половине XV века (Откровение: Кат. выст. 1995. С. 32). Однако самые старшие из сохранившихся русских списков были созданы значительно позже и их количество невелико.
Видение Небесного Иерусалима. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Москва. 70-80-е гг. XVI в. (РГБ. Ф. 98. № 1844. Л. 89)
- Серединой XVI века, возможно, 1540-ми годами датируется Апокалипсис из собрания В. В. Егерева (РГБ. Ф. 466. № 6. 4°; 68 миниатюр к 60 гл., мн. листы утрачены).
- В сборник, принадлежавший московскому Чудову монастырю, входит список 1570-80-х годов из собрания Е. Е. Егорова (РГБ. Ф. 98. № 1844. 1° — «Егоровский сборник». Л. 1-94 об.; 71 миниатюра, ил. к гл. 71 не попала в рукопись, на ее месте ошибочно ил. к гл. 72).
- Еще один список является частью сборника 1580-х годов из собрания А. И. Хлудова (ГИМ. Хлуд. № 7д. 1°. Л. 1-2 об., 44-135; 69 миниатюр, 1 утрачена, список выполнен без ил. к гл. 66 и 72). Обе эти крупноформатные лицевые книги выполнены царскими мастерами.
- В конце XVI века изготовлен список из библиотеки Соловецкого монастыря — вклад старца Филарета-иконника (РНБ. Солов. № 58. 1°; 70 миниатюр). Его иллюстрации, не нарисованные, а скопированные «на отлип» с прориси, аналогичны композициям списка из ГИМ (Хлуд. № 7д)
Видение Небесного Иерусалима. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Москва. 80-е гг. XVI в. (ГИМ. Хлуд. № 7д. Л. 130)
В конце XVI — начале XVII века на Холмогорской земле было создано 2 лицевых Апокалипсиса, входивших в собрания Ф. И. Буслаева (РНБ. Q. I. 1138; 78 миниатюр) и Е. Е. Егорова (РГБ. Ф. 98. № 1591. 4°. Л. 3-227, до 1602 г.; 75 миниатюр, 1 ил., очевидно, утрачена). В начале списка из РНБ (Q. I. 1138) с толкованиями святителя Андрея Кесарийского помещается еще и толкование святого Ипполита, папы Римского, на свидетельство «Откровения» об освобождении из бездны сатаны, связанного Ангелом на тысячу лет.
Обычно миниатюры занимают всю площадь листа, но встречаются списки с изображениями, соседствующими с текстом. В ранних списках XVI века иллюстрации располагаются по-разному: в большинстве случаев, после глав; реже, когда миниатюр больше 72, для них отводится место и в середине главы, после соответствующего стиха. В списках XVIII-XIX веков первыми обычно идут иллюстрации.
В ранней рукописи из собрания В. В. Егерева (РГБ. Ф. 466. № 6) расположенные рядом с текстом иллюстрации предшествуют главам; их иконография в целом не получила распространения. Наиболее ранние аналогии с некоторыми миниатюрами этой рукописи есть на иконах «Апокалипсис» из Успенского собора Московского Кремля (ок. 1482, ГММК) и «Апокалипсис (Видение апостола Иоанна Богослова на Патмосе)» из собрания Е. Е. Егорова (2-я пол. XVI в., ГТГ). В число иконографических совпадений с кремлевской иконой входят: изображение бездны, открывшейся перед Престолом в композиции «Видение отверстых дверей на небе, Престола и 24 старцев»; фигуры четырех апокалиптических всадников и их коней; сцена «Отпадение темных сил и сатаны от ангельского чина», в которой нет падающего с неба змея. Изображениям на иконе из ГТГ близка иконография четырех миниатюр: «Видение подобного Сыну Человеческому» (гл. 2), послания ангелам Эфесской, Смирнской и Лаодикийской церквей (гл. 3, 4, 9).
Иллюстративные циклы Апокалипсиса в списках из РГБ (Ф. 98. № 1844) и из ГИМ (Хлуд. № 7д) представляют собой два варианта редакции (извода), пользовавшейся популярностью у мастеров-книжников вплоть до XIX века. Ф. И. Буслаев назвал ее «Филаретовско-Чудовской» (Буслаев. 1884. С. 468-525), изучая рукопись Филарета-иконника и список Апокалипсиса 1638 г. («рукопись М. М. Зайцевского», ныне — в ГИМ. Муз. № 388. 1°. Л. 1-117 об.; 70 миниатюр, 1 утрачена), в котором миниатюры выполнялись «с переводу», то есть по прориси с оригинала XVI века, находившегося в Чудовом монастыре. В рукописи из ГИМ (Муз. № 388) статьи с тремя иллюстрациями, идущие после Апокалипсиса (л. 118-120), — это фрагмент лицевого Сказания о чудесах архангела Михаила из сборника Чудова монастыря (РГБ. Ф. 98. № 1844. Л. 188-231 об.). Из других относительно ранних памятников с миниатюрами, восходящими к Чудовскому сборнику XVI века, следует выделить рукопись 2-й четверти XVII века из собрания Рогожского кладбища (РГБ. Ф. 247. № 921. 1°) — по составу она практически идентична кодексу 1638 г.
Два пророка свидетельствуют о Господе. Два пророка и зверь. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Холмогоры. Кон. XVI —нач. XVII в. (РНБ. Q. I. 1138. Л. 36)
Весьма востребованным оказался иллюстративный цикл Апокалипсиса в редакции Буслаевского списка (РНБ. Q. I. 1138, кон. XVI — нач. XVII в.; см.: Буслаев. 1884. С. 2, 169-170, 381-467). Так, в результате основательной переработки этой редакции возникло большинство миниатюр нового извода в рукописи из РГБ (Ф. 98. № 1591), где художник упростил многие первоначальные композиции, а отдельные раздробил на несколько иллюстраций.
С этой парой холмогорских рукописей рубежа XVI и XVII веков тесно связано происхождение еще два лицевых Апокалипсисов большего формата: один — 30-х гг. XVII в. (ГИМ. Муз. № 4146. 1°; 70 миниатюр, 1 утрачена), другой — Двинский Апокалипсис 1636-1643 гг., в составе сборника из собрания П. И. Щукина (ГИМ. Щук. № 22. 1°. Л. 32-209; 71 миниатюра, очевидно 1 утрачена; см.: Буслаев. 1884. С. 526-553). Работа над сборником 1636-1643 годов была начата по заказу дьяка Т. Пчелина († осень 1636), состоявшего на службе при Холмогорских воеводах. Переписал и проиллюстрировал книгу к тому времени пришедший уже «в последнюю старость» иконописец Федот. Этот иконописец мог быть причастен также к созданию рукописей из ГИМ (Муз. № 4146), РНБ (Q. I. 1138) и РГБ (Ф. 98. № 1591).
В близких, но не идентичных двух иллюстративных циклах Апокалипсисов из ГИМ (Муз. 4146 и Щук. № 22) соединены иконографии рукописи из РНБ (Q. I. 1138) с вариантом «Филаретовско-Чудовской» редакции, схожим со списком из ГИМ (Хлуд. № 7д) и РНБ (Солов. № 58).
Уже в 1-й половине XVII века пытались копировать как иллюстрации, так и неординарный, с тератологическими элементами, декор кодекса из РНБ (Q. I. 1138). Так выполнены, но менее искусно, чем Буслаевский оригинал, лицевые Апокалипсисы из собраний А. Д. Черткова (ГИМ. Чертк. № 264. 4°, 1639 г.) и И. Е. Забелина (ГИМ. Забел. № 17. 4°, 30-40-е гг. XVII в.; в составе сборника-конволюта). Предположительно оба списка созданы на Холмогорской земле. В конце XVII века на Русском Севере были созданы памятники, в которых повторениями редакции лицевого Апокалипсиса из РНБ (Q. I. 1138) были или все миниатюры (ГИМ. Муз. № 3444. 1°. Л. 1-161), или отдельные композиции (ИРЛИ (ПД). Карельское собр. № 247. 1°. Л. 25 и др.).
Послание ангелу Лаодикийской церкви. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Холмогоры. Кон. XVI — нач. XVII в., до 1602 г. (РГБ. Ф. 98. № 1591. Л. 37 об.)
Самая ранняя «холмогорская» редакция миниатюр к Апокалипсису (Буслаевский список) во многом повлияла на книжную культуру Ярославля. Повторениями этой редакции являются иллюстративные циклы 3 ярославских рукописей, над которыми трудился один изограф: РНБ (Q. I. 1139, 1705 г.); РГБ (Ф. 98. № 1612. 1°, нач. XVIII в.); ПИАМ (№ 7. 1°, 1720 г.).
Проблема формирования иконографии древнерусского Толкового Апокалипсиса еще недостаточно изучена. Не вполне ясна степень влияния на древнерусскую традицию византийского и западноевропейского архетипов. Со времен создания Трирского Апокалипсиса, то есть с рубежа VIII и IX веклв, и до XV века на западе Европы был накоплен богатейший опыт иллюстрирования «Откровения» с толкованиями и без таковых, сохранилось много иллюминированных кодексов. Аналогичные греко-византийские памятники этого периода неизвестны. Однако ряд ключевых сцен и деталей в миниатюрах древнерусских Апокалипсисов связан с иконографией, имеющей глубокие византийские корни, — с композицией «Страшный Суд», к которой в рукописях восходят изображения Престола уготованного, Сидящего на престоле, престолов святых, моря и земли, отдающих мертвых.
Русские лицевые Апокалипсисы 2-й половины XVI — начала XVII века связаны не только со средневековыми художественными архетипами, но и с образцами XV —1-й половины XVI века. Таковыми для изографов часто были западноевропейские гравюры, попадавшие в Россию в виде иллюстраций печатных книг или разрозненных листов. Надо полагать, что именно гравюрам подражали в XVI веке создатели цикла миниатюр «Филаретовско-Чудовской» редакции, рисуя 7 высоких, украшенных декоративными элементами светильников или великолепный кубок в руках у вавилонской блудницы, а также зубчатые крепостные стены и башни в 2-4 яруса (ср. иллюстрации к Откровению в изданиях Библии Лютера 1522-1534 гг.).
Падение Вавилона. Миниатюра из «Двинского» Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Холмогоры. 1636-1643 гг. (ГИМ. Цук. № 22. Л. 167)
Особенно заметно влияние европейской гравюры в миниатюрах холмогорских рукописей начиная с Буслаевского списка и заканчивая Двинским Апокалипсисом. В архитектурных деталях часто использовались ярко выраженные западные формы и повторялись, словно выполненные по прориси, изображения беседующих персонажей в одежде европейского покроя. Явно заимствованный мотив, едва ли не постоянно присутствующий в сценах небесных кар, — изображение в сложных ракурсах погибших людей, полуобнаженных, с задранными до пояса рубахами. Eще одно подражание «немецким» ксилографиям XV-XVI вв.— нарисованные «дрожащей» линией волнообразные облака и небольшие округлые кроны деревьев.
Из всего многообразия иконографических решений, характерных для миниатюр ранней «холмогорской» редакции (по Буслаевскому списку) и производных от нее редакций, выделим иллюстрацию к гл. 9 (Откр 3. 14-22) — «Седьмое обращение: к Лаодикийской церкви». В ее верхнем левом углу изображен престол, на котором сидят Господь Саваоф и Иисус Христос в царском венце и воинских доспехах, придерживающий меч в ножнах. Аналогичные рисунки есть в холмогорских Апокалипсисах из РГБ (Ф. 98. № 1591) и ГИМ (Щук. № 22), причем в первом представлен юный Христос, на голове Которого, точнее над головой, воинский шлем. Еще в середине XVI века изображение юного Христа в доспехах считалось непривычным и вызвало наряду с другими подобными сюжетами в русском обществе полемику (дело дьяка Висковатого, 1553-1554).
Отражением одного из наиболее ранних этапов развития иконографии Толкового Апокалипсиса в русском искусстве стали два лицевых списка, датируемых 2-й четвертью XVII века: в сборнике из собрания Ф. И. Буслаева (РНБ. Q. I. № 1154. Л. 82-244; 73 миниатюры); в конволюте из собрания Т. Ф. Большакова (РГБ. Ф. 37. № 156. 1°. Л. 161-271; 81 миниатюра). Буслаев, указав на иконографическую близость многих миниатюр этих списков, отчасти объяснимую особенностями сохранившегося в них перевода «Откровения» на славянский язык, отнес тексты и совпадающие иллюстрации данной пары рукописей к «ранней» редакции лицевого Апокалипсиса (Буслаев. 1884. С. 209-316). Главная текстологическая примета этой редакции — замена в гл. 25 Толкового Апокалипсиса (Откр 8. 13) ангела орлом, изображенным на соответствующей миниатюре. Особого внимания заслуживает Апокалипсис из РНБ (Q. I. № 1154), в котором есть ряд композиций, до деталей схожих с изображениями на упоминавшейся иконе «Апокалипсис» из Успенского собора (ср., например: небо-свиток, свиваемое двумя ангелами; ангелы Господни семи церквей; четыре всадника; два пророка и зверь; воскресшие пророки и падение части града; вознесение двух пророков в облаке; ангел, срезающий виноград и бросающий его в великое точило).
Ангел, возвещающий падение Вавилона. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Ярославль. Нач. XVIII в. (РГБ. Ф. 98 № 1612. Л. 92)
Еще одним памятником, в котором, подобно рассмотренным выше спискам 2-й четверти XVII века, отразилась ранняя иконография Апокалипсиса, является кодекс из библиотеки Соловецкого монастыря. Он включает Толковый Апокалипсис 1570-80-х гожов со вставными иллюстрациями конца 1-й четв. XVII века (РНБ. Солов. № 1. 4°. Л. 1-216; 65 миниатюр) и нелицевой список Жития (Хождения) апостола Иоанна Богослова, изготовленный одновременно с миниатюрами. Замена ангела орлом в Соловецком сборнике произведена не в соответствии с основным текстом, а в связи с глоссой на полях книги. Языковые, палеографические, кодикологические и художественные особенности всех частей конволюта говорят о том, что местом его создания были восточные земли Речи Посполитой. 22 миниатюры этой рукописи западнорусского происхождения относятся к той же иконографической редакции, что и иллюстрации списка из РНБ (Q.I. № 1154). Отдельные миниатюры являются репликами гравюр из Библии Лютера (Буслаев. 1884. С. 317-380). Стилистически композиции Соловецкого сборника имеют мало общего с современной им художественной традицией Московского государства, куда книга попала не позднее середины XVII века, возможно в ходе военных столкновений России с Речью Посполитой.
В 1654 году Соловецкий сборник находился в Галиче Костромском. Там он стал протографом и одним из иконографических источников для шести лицевых Апокалипсисов, сохранившихся целиком и фрагментарно в составе сборников 1660-70-х годов. Количество миниатюр в галичских Апокалипсисах варьируется от 72 до 117. Некоторые рукописи создавались в Паисиевом в честь Успения Пресв. Богородицы галичском монастыре (Откровение: Кат. выст. 1995. С. 34), а три книги вышли из мастерской писца и изографа, посадского человека Прокопия Петрова сына Деревягина (Грибов. 2001).
В 1-й половине XVII века мастерские Кремля оставались центром, сохранявшим традиции изысканной московской книжной графики позднего XVI века. Там, возможно при участии писцов Чудова монастыря, были созданы три дошедших до нас Апокалипсиса 1620-х годов (все — формата 1°). Первый памятник происходит из собрания МДА (РГБ. Ф. 173. I. № 16. Л. 2-98; 71 миниатюра) — это старший список из группы лицевых Апокалипсисов особого извода, представленного также рукописью рубежа 1-й и 2-й четверти XVII века из собрания рукописей Рогожского кладбища (РГБ. Ф. 247. № 2) и списком 1630-х годов, видимо созданным в Троице-Сергиевом монастыре (ГИМ. Муз. № 3445; до 1648 список принадлежал соборному старцу монастыря Тихону Казанцу).
Четвертый Ангел и затмение светил. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Москва. 1624 г. (ГИМ. Епарх. № 736. Л. 114)
Иную редакцию миниатюр имеет Апокалипсис 1624 года (ГИМ. Епарх. № 736. 1°. Л. 70-187 об.; 70 миниатюр). Детали многих его иллюстраций создавались по тем же прорисям, что и композиции в рукописи из собрания МДА (РГБ. Ф. 173. I. № 16). Иллюстративный цикл списка 1624 года сложился, надо полагать, в первые десятилетия XVII века. Владельцем и, очевидно, заказчиком книги был князь В. Г. Меньшой Ромодановский. К той же редакции (о ней: Буслаев. 1884. С. 171-172, 554-584) относится еще ряд Апокалипсисов: из РНБ (Погод. № 225. 4°) и ГИМ (Щук. № 23. 1° и Муз. № 223. 4°), все — сер. XVII в.; из РГБ (Ф. 37. № 214. 1°, 3-я четв. XVII в.); из ИРЛИ (ПД) (ОП. Опись 23. № 183. 1°, кон. XVII — нач. XVIII в.; изображения нанесены способом «налепка») и др. В списке из ГИМ (Щук. № 23) 10 иллюстраций (к главам 13-16, 21, 48, 49, 52, 58, 59) содержат заимствования из гравюр голландской Библии Пискатора, появившейся в Московской Руси уже в 1640-х годах.
Видение святых, сидящих на небесных престолах по сторонам от Христа. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Москва. 20-е гг. XVII в. (РГБ. Ф. 173. I. № 16. Л. 84)
Между многими иллюстрациями Апокалипсиса из собрания МДА (РГБ. Ф. 173. I. № 16) и списка 1624 года имеются существенные иконографические различия (см. гл. 11, 14, 16, 17, 22, 25, 30, 36, 42, 56, 62, 68, 71, 72). Так, в списке из собрания МДА на миниатюре к гл. 14 («Снятие второй печати») всадник на рыжем коне держит копье с развевающимся знаменем, согласно тексту, — «оружие велие». В Апокалипсисе 1624 года в руке всадника огромный меч, и перевод стиха гласит: «Дан бысть ему меч великий». Завершается редакция Апокалипсиса 1624 года композицией «Древо родства Иисуса Христа» («Аз есмь корень и род Давидов» — Откр 22. 16), которой нет в списках, подобных рукописи из МДА. В обоих сопоставляемых списках изначально были лакуны. В рукописи из собрания МДА отсутствовала миниатюра к гл. 38 («О имени зверя»). В Апокалипсисе 1624 года иллюстраций не имели главы 21 и 38 («Снятие седьмой печати»), а главы 68 и 69 сопровождаются единой композицией «Река жизни, исходящая от Престола. Бог пророкам Христос, и Господь, и Владыка всех». В 3-м Апокалипсисе 1620-х годов. из кремлевских мастерских пропуски иллюстраций устранены, кроме гл. 38. Этот Апокалипсис включен в эсхатологический сборник из собрания Е. Е. Егорова (РГБ. Ф. 98. № 27. 1°. Л. 1-118; 72 миниатюры, 1 утрачена, к гл. 72 — 2 ил.). Сборник не позднее 1633 года был вложен в Чудов монастырь сыном дьяка Ф. Н. Апраксина Корнилием. В Апраксинском кодексе иллюстрации Апокалипсиса относятся к изводу, появившемуся на основе соединения иконографии миниатюр 2 редакций — рукописи из собрания МДА и из списка Ромодановского. Художник сборника работал по прорисям — на бумаге по линиям рисунка видна тонкая графья.
Брань ангелов со змеем. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованями Андрея Кесарийского. Казань (?). Сер. XVII в. (ГИМ. Щук. № 625. Л. 94 об.)
Рукопись середины XVII века из собрания Щукина состоит из: лицевого Толкового Апокалипсиса (ГИМ. Щук. № 625. 4°. Л. 1 об. —178; 71 миниатюра) и неиллюстрированного Жития (Хождения) апостола Иоанна Богослова. Миниатюры и почерк позволяют считать эту книгу работой казанского иконописца Федора Васильева сына Рябухина, награжденного в 1643 году за стенное письмо в Успенском соборе Московского Кремля. Он же вместе с сыном Федором в 1649-1650 годах, находясь в Казани, выполнил миниатюры для лицевой Повести о Варлааме и Иоасафе (ГИМ. Муз. № 332). Известен также фрагмент лицевой Казанской истории, переписанной и проиллюстрированной Федором Рябухиным (в частном собрании). У иллюстраций Повести о Варлааме и Иоасафе и Казанской истории есть иконографические аналоги в рукописях середины XVII века, созданных царскими мастерами (ГИМ. Син. № 114 и БАН. I.А.17). Видимо, для Щукинского Апокалипсиса использовались прориси со столичного лицевого оригинала. Однако при копировании произошел сбой и 4 главы списка (56, 61, 62, 68) дошли без сопровождающих их иллюстраций. В книге есть 3 «выходные» миниатюры с изображениями святителя Андрея Кесарийского, апостола Иоанна Богослова, апостола Иоанна и Прохора. Этот список сохранил малоизвестную иконографию иллюстраций к Апокалипсису. Яркий пример ее неординарности — миниатюра к гл. 34 «О брани, бывшей между святыми аггелы и злыми силами, и о падении змиеве». На ней изображены ангелы в монашеском облачении, копьями поражающие из небесной сферы 7-главого змея (воинство диавола не показано; ср. клеймо иконы «Св. Троица, в бытии», 2-я пол. XVI в. СИХМ).
Второй Ангел и гибель живущих в море. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Москва (?). Сер. XVII в. (ГИМ. Увар. № 58. 1. Л. 63)
В XVII-XIX веках в России получили распространение лицевые списки Толкового Апокалипсиса с текстом, восходящим к изданию, которое выпустила в 1625 г. типография Киево-Печерской лавры. Одним из самых ранних в ряду таких списков является Апокалипсис середины XVII в. из собрания графа А. С. Уварова (ГИМ. Увар. № 58. 1°; 54 миниатюры). Хотя в нем даже сохранены вставки на греческом языке, имеющиеся в печатной книге, в рукописном варианте текст оригинала 1625 года претерпел серьезную перекомпоновку. В рукописи из собрания Уварова внутри глав, называемых вслед за киевским образцом «зачалами», отдельное толкование не располагается сразу же за соответствующим текстом «Откровения»: впереди идет группа стихов Апокалипсиса, затем иллюстрация и только после нее — несколько толкований. Иногда внутри «зачала» помещается не 1, а 2, а то и 4 миниатюры. Поскольку рукопись из собрания Уварова дошла с большими утратами (недостает 30 глав), первоначально в ней могло быть до 84 иллюстраций. Особенности иллюстративного ряда рукописи дают основания относить его к самостоятельной редакции (Буслаев. 1884. С. 585-607). Миниатюры, несомненно, выполнялись самим писцом книги, незаурядным каллиграфом и изографом, создавшим в середине XVII в. еще две лицевые рукописи — Житие апостола Иоанна Богослова (РНБ. F. I. 264) и Александрию Сербскую (ГИМ. Забел. № 8; см.: Буслаев. 1884. С. 596). Принимая во внимание иконографическое своеобразие и стилистические характеристики иллюстраций этих памятников, можно заключить, что все три рукописи появились в крупном центре книжной и художественной культуры Русского государства. Среди кодикологических свидетельств атрибуционного значения наиболее ценно наличие в лицевой Александрии Сербской читательских записей 3-й четверти XVII в. московского (!) дворянина Н. Ф. Безобразова.
Видение у Сидящего на престоле книги, запечатанной семью печатями. Видение сильного и старца. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Москва. Посл. четв. XVII в. (ГИМ. Син. № 5. Л. 37)
Богатый материал для иконографических разысканий содержат три лицевых Апокалипсиса последней четверти XVII века (все — формата 1°): роскошный «подносной» экземпляр из собрания МДА (РГБ. Ф. 173. I. № 14; 73 миниатюры) — при раскраске использовалось золото; перед миниатюрами — шелковые завесы; список из РНБ (F. I. № 70; 86 миниатюр), для расцвечивания которого также применили золотую краску; список с аналогичной иконографией, входящий в эсхатологический сборник из Синодального собрания (ГИМ. Син. № 5. Л. 1-164; 86 миниатюр; Буслаев. 1884. С. 667-714). О Синодальном сборнике известно, что он принадлежал крестовому иеромонаху Никифору, видимо служившему в домовой церкви патриарха Адриана (1690-1700). После смерти иеромонаха Никифора (23 ноября 1696 года) сборник с лицевым Апокалипсисом был взят по патриаршему указу в ризницу.
Знакомство с рускими лицевыми Апокалипсисами XVI-XVII веков показывает, что их иллюстрации представляют собой образный текст со многими устойчивыми иконописными формулами, облегчающими постижение смысла «Откровения». Композиции миниатюр таких редакций, как «холмогорские», выделяются из общего ряда высокой насыщенностью деталями, с помощью которых изограф стремился дать буквальную трактовку каждой фразы.
За редким исключением, иллюстратор ориентировался на текст «Откровения», а не на толкования святителя Андрея Кесарийского. Лишь в отдельных случаях в изображении обнаруживалась связь с текстом толкования, хотя и это могло быть обусловлено прочностью иконографической традиции. В иллюстрациях «два свидетеля» из Апокалипсиса — это всегда пророки Илия и Енох в соответствии с толкованием (гл. 30-31). В редакции по списку из собрания МДА (РГБ. Ф. 173. I. № 16) святые, сидящие на небесных престолах по сторонам от Христа (гл. 61), — это апостолы, о к-рых идет речь в толковании. В стихах (Откр 20. 5-6) из гл. 62 толковой версии смысл понятия «вторая смерть» не раскрывается. Однако это происходит в Толковании и на миниатюре, где помимо душ, пострадавших за свидетельство Слова Божия и оживших в «воскресении первом», изображаются те, кто не признали Христа и осуждены на муку вечную (см. редакции «Филаретовско-Чудовскую» и по списку 1624 г.).
Послание ангелу Смирнской церкви. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Выговское общежительство. 1708 г. (ГИМ. Хлуд. № 358. Л. 21 об.)
Миниатюры подавляющего большинства рассмотренных лицевых Апокалипсисов XVI-XVII веков являются яркими образцами русской столичной и провинциальной книжной графики. Для них характерно сочетание рисунка пером, иногда чрезвычайно тонкого, с искусной раскраской жидко разведенной темперой. Лишь в некоторых памятниках изографы отступали от традиций очерковой миниатюры и пользовались иконописными приемами послойной живописи по плотной подложке (РГБ. Ф. 173. I. № 14).
В XVIII-XIX веках старообрядцы наиболее последовательно способствовали не только сохранению, но и обогащению традиций древнего искусства русской рукописной книги. С обостренным вниманием относясь к эсхатологической части христианского вероучения, они создавали множество лицевых списков Толкового Апокалипсиса.
В Новое время в разных регионах России благодаря поборникам старой веры возникали книгописные мастерские, работали искусные каллиграфы и художники, складывались самобытные «школы» книжной миниатюры. На севере России изготовлением лицевых Апокалипсисов активно занимались, например, в таких известных центрах старообрядческой культуры, как выговский, северодвинский и вологодский. Многие памятники связаны со старообрядчеством Поволжья, где со 2-й половины XVIII века центром по переписке и иллюстрированию Толковых Апокалипсисов стал Городецко-Нижегородский край. Известны также уральские старообрядческие лицевые Апокалипсисы.
Современные исследователи продолжают выявление в массиве сохранившихся памятников XVIII-XIX веков старообрядческого пласта, установление принадлежности той или иной лицевой рукописи к определенному центру, «школе», мастерской. Региональный аспект в исследовании поздних иллюстрированных Апокалипсисов важен для изучения рукописно-книжной культуры как таковой и как необходимый этап в изучении иконографических редакций позднего русского лицевого Апокалипсиса.
Ю. А. Грибов, И. Я. Качалова
Литература:
Буслаев Ф. И. Русский лицевой Апокалипсис: Свод изображений из лицевых Апокалипсисов по рус. рукописям с XVI в. по XIX. М., 1884. 2 т.; он же. Первое дополнение к лицевому Апокалипсису // Тр. VIII Арх. съезда в Москве, 1890. М., 1895. Т. 2. С. 1-9; Откровение св. Иоанна Богослова в мировой книжной традиции: Кат. выст. / Отв. ред.: А. А. Турилов. М., 1995; Алехина Л. И. О нек-рых символических образах лицевого Апокалипсиса кон. XVII в. из собр. ЦМиАР // Макарьевские чт.: Апокалипсис в рус. культуре: Мат-лы III Рос. науч. конф., посвящ. памяти свт. Макария (6-8 июня 1995 г.). Можайск, 1995. Вып. 3. Ч. 2. С. 62-70; Байдин В. И. Два ряда портретов XVIII ст.: российские монархи и крестьяне Завёрткины // Ист. генеалогия. Екатеринбург; П., 1994. Вып. 4. С. 48 [о лицевом Апокалипсисе XVIII в., иллюстрированном уральским худож.-старообрядцем П. Ф. Завёрткиным]; Сукина Л. Б. Очерковые миниатюры рус. рукописных Апокалипсисов и Синодиков 2-й пол. XVII в.: АКД. М., 1998; Грибов Ю. А. Лицевые рукописи XVII в. из Галича Костромского: Новые атрибуции // Забелинские науч. чт., 2000. М., 2001. С. 223-241. (Тр. ГИМ; 126); он же. Группа списков иллюстрированного Апокалипсиса 1-й пол. XVII в.: Вопросы атрибуции // Забелинские науч. чт., 2001. М., 2002. С. 108-126. (Тр. ГИМ; 134); он же. Холмогорские иллюстрированные Апокалипсисы кон. XVI — 1-й пол. XVII вв.: Вопросы атрибуции // Хризограф: Сб. ст. к юбилею Г. З. Быковой. М., 2003. С. 209-225; он же. Новые атрибуции ярославских лицевых рукописей 2-й пол. XVII в. // Забелинские науч. чт., 2004. М., 2005. С. 52-69. (Тр. ГИМ; 149); он же. О локализации 2 лицевых Апокалипсисов из собр. Ф. И. Буслаева // Древнерус. и греч. рукописи РНБ: Мат-лы междунар. науч. конф. СПб., 14-16 июня 2005 г. СПб., 2007. С. 50-58; он же. Городецко-нижегородские списки лицевого Апокалипсиса в контексте общих проблем изучения памятника // Старообрядчество в России (XVII-XX вв.). М., 2010. Вып. 4. С. 471-495; Подковырова В. Г. Лицевые старообрядческие Толковые Апокалипсисы и проблема их описания // Старообрядчество: История и современность, местные традиции, рус. и зарубежные связи: Мат-лы III междунар. науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 26-28 июня 2001 г. Улан-Удэ, 2001. С. 297-303; она же. Изображения святых в старообрядческих лицевых Апокалипсисах, бытовавших на Рус. Севере // Святые и святыни северорус. земель (по мат-лам VII науч. регион. конф.). Каргополь, 2002. С. 17-25; она же. Старообрядческие Лицевые Апокалипсисы — хранители средневек. культурных ценностей и помощники в воспитании приверженцев старой веры // Староверие Латвии: Мат-лы междунар. конф., 29-30 апр. 2004 г. Рига, 2005. С. 108-118; она же. Цикл миниатюр к старообрядческому Апокалипсису из книгописной мастерской Каликиных: К проблеме определения редакции // Мат-лы и сообщения по фондам ОР БАН. СПб., 2006. С. 84-118; Чеботарев А. Ю. О миниатюрах лицевого «Толкового Апокалипсиса» XVII в. // Рус. искусство в ГЭ. СПб., 2003. С. 64-73; Tchernodarov A. Kunst der verbannten Kirche: Apokalyptik und das Jüngste Gericht in der sakralen Kunst des russischen Altgläubigentums. Halle, 2006. (Dissertationes Humanarum litterarum doctrinarum de rerum natura); Лицевые апокалипсисы Рус. Севера: Рукописи XVII-XIX вв. из фондов Древлехранилища Пушкинкого Дома / Сост.: Г. В. Маркелов, А. Б. Бильдюг. СПб., 2008.