Традиция иллюстрирования текста
Традиция иллюстрирования текста «Откровения» восходит к раннехристианскому искусству, когда отдельные сюжеты изображались на пиксидах, надгробиях, включались в состав мозаичного декора храмов. Так, на своде оратория Архиепископской капеллы в Равенне (494-519 годы) изображена монограмма Иисуса Христа (хризмон), окруженная 4 ангелами и символами евангелистов; в пресвитерии Сан-Витале (546-547) — апокалиптический Агнец в окружении четырех ангелов.
Хризмон, несомый ангелами. Мозаика оратория Архиепископской капеллы в Равенне. 494-519 гг.
В Западной Европе эта традиция не прерывалась на протяжении всего средневековья, известно огромное количество иллюстрированных рукописей (Трирский Апокалипсис — Городская библиотека, Трир, Германия. Ms 31, ок. 800 г.; Бамбергский Апокалипсис — Государственная библиотека, Бамберг. Ms A. II. 42, ок. 1020 г.), циклов в стенописях, шпалерах, изображений в романской и готической скульптуре.
В 1496 году серию гравюр на сюжеты «Откровения» создал Альбрехт Дюрер. Расширенная и переработанная Лукасом Кранахом Старшим и Гансом Гольбейном Младшим, она много раз воспроизводилась в различных изданиях Библии.
В России эти гравюры стали известны с середины XVI века, а в XVII веке многие русские художники знакомятся с западной иконографией Апокалипсиса по Библии Пискатора. В греческом руководстве для живописцев — Ерминии иеромогаха Дионисия Фурноаграфиота (ок. 1730-1733 годов) — в отдельной главе «Как изображается апокалипсис св. Иоанна Боголова» последовательно представлена роспись сюжетов по тексту «Откровения» с подробным объяснением, как их писать; составитель Ерминии указывает, что эти сюжеты надлежит помещать в росписи паперти (Ерминия ДФ. С. 131-143).
Текст «Откровения» лежит в основе композиции «Страшный Суд», известной в восточнохристианской монументальной живописи с X-XI веков (например, фрески каппадокийских храмов: Пюренли-секи-килисеси, Кокар-килисе, Эгри-таш-килисеси).
Самые ранние столичные памятники византийского мира датируются XIV веком (мон-рь Хора (Кахрие-джами) в Константинополе, 1316-1321 годы).
Иллюстрацией «Откровения» в древнерусском искусстве, вероятно, была известная по письменным источникам фреска «Страшный Суд» Феофана Грека в Благовещенском соборе Московского Кремля (1405 год).
В Музеях Ватикана хранится греческая далматика XV века с изображением сцен из «Откровения». В греческой монументальной живописи иллюстрации к «Откровению» известны в афонских монастырях, самая ранняя — в трапезной монастыря Дионисиат (между 1563 и 1568 годами). Некоторые композиции практически полностью повторяют гравюры западноевропейских мастеров, другие переработаны в соответствии с традициями поствизант. искусства. Существует единственная иллюстрированная рукопись XVII века (собрание Э. Д. Маккормик, Чикаго) с миниатюрами, которые отличаются от других памятников и практически не имеют связи с многочисленными русскими рукописями (см.: The Elisabeth Day McCormik Apocalypse. Chicago, 1940. 2 vol).
Видение Сидящего на престоле. Миниатюра из Бамбергского Апокалипсиса. Ок. 1020 г. (Гос. б-ка в Бамберге. Ms. A. II. 42. Fol. 13v)
Иллюстрации к «Откровению» в России появились в конце XV века, что обусловлено несколькими причинами: ожиданием в 1492 году конца света, политической борьбой в стране, а также идеей богоизбранности Русского государства. О последнем свидетельствует ссылка на текст «Откровения» в послании 1521-1523 годов старца Филофея дьяку М. Г. Мисюрю-Мунехину: «И твое христианское царство другим не сменится, по слову великого Богослова» (Послание великому князю Василию, в котором об исправлении крестного знамения и о содомском блуде // БЛДР. 2000. [Т. 9]: Послания старца Филофея. С. 290-305).
Одним из ранних сохранившихся на Руси изображений, иллюстрирующих текст «Откровения», является икона «Апокалипсис», написанная около 1482 года для Успенского собора Московского Кремля (ГММК). Этот памятник уникален по трактовке текста «Откровения». Последовательность повествования соблюдена лишь в общих чертах. Скомпоновав отдельные эпизоды по смыслу и значимости, художник создал целостную картину мира, главным в которой является торжество теофании. Исследователи памятника отмечают сходство композиции иконы с иконографией «Страшного Суда». Икона поделена на три регистра: в верхнем представлены события, происходящие на небе, в среднем — изображение земли и постигших ее бедствий, в нижнем проиллюстрированы последние главы текста «Откровения», повествующие о торжестве Царя царей над зверем и о Страшном Суде. Эпизоды сгруппированы так, что некоторые сцены можно связать с разными близкими по смыслу стихами «Откровения»; изображения устрашающих апокалиптических видений отсутствуют, общий строй иконы отличается ясностью и гармоничностью. Ее первый исследователь М. В. Алпатов отметил иконографические совпадения между иконой и стенописью Благовещенского собора 1547-1551 годов, указывая, что «заимствованы из иконы лишь некоторые частности, она не стала для потомков образцом» (Алпатов. 1964. С. 110). Это утверждение небесспорно, поскольку анализ стенописи Благовещенского собора выявил не только множество близких к иконе деталей, но и общность всей системы построения композиции. Все это позволяет говорить о том, что программным образцом для художников, выполнивших существующую ныне роспись Благовещенского собора, была икона «Апокалипсис» из Успенского собора. В то же время можно предположить, что образцом для самой иконы, столь напоминающей по композиции памятник монументальной живописи, стала роспись Благовещенского собора 1416 года., в свою очередь восходящая к фрескам 1405 года Феофана Грека. Очевидно, что при перестройках великокняжеского храма мастера стремились сохранить наиболее значимые элементы его декора.
Апокалипсис. Икона. Ок. 1482 г. (ГММК)
Сходство с иконой из Успенского собора прослеживаются также в росписи западной паперти Успенского собора (2-я половина XVII века), восходящей к фрескам 1513-1515 годов; в фрагментарно сохранившейся росписи Рождественского собора Ферапонтова Лужецкого монастыря в Можайске (середина XVI века); в древнейшей из сохранившихся рукописей «Откровения» — Апокалипсисе из собрания В. В. Егерева середины XVI века (РГБ. Ф. 466. № 6).
Икона «Апокалипсис» из Успенского собора — по-своему уникальный, но далеко не единичный пример иллюстрации текста «Откровения» в иконописи. Чаще встречаются изображения, иллюстрирующие начальные главы текста «Откровения»: икона из собрания Е. Е. Егорова (2-я пол. XVI в., ГТГ); клеймо иконы из церкви пророка Илии в Вологде работы Дионисия Гринкова (1567/68, ВГИАХМЗ); икона северных писем из собрания А. И. и И. И. Новиковых (XVII в., ГТГ); шитая хоругвь «Видение апостола Иоанна Богослова» из Кириллова Белозерского монастыря, где представлено явление Иисуса Христа ап. Иоанну Богослову на острове Патмос (1566, ГРМ).
Иногда на иконах текст «Откровения» проиллюстрирован последовательно. К таким памятникам относятся: икона с иллюстрацией глав 16-22 в 16 клеймах (2-я пол. XVI в. ГВСМЗ); икона строгановских писем из собрания И. С. Остроухова с 9 клеймами на сюжеты глав 12-16 (кон. XVI в., ГТГ); старообрядческий триптих «Страшный Суд. Апокалипсис» (посл. четв. XVII в., старообрядческий Покровский собор на Рогожском кладбище в Москве) — в среднике помещена развернутая композиция «Страшный Суд», на створках в 6 ярусах иллюстрации текста «Откровения».
Видение отверстых дверей на небе, Сидящего на престоле и 24 старцев. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Россия. Сер. XVI в. (РГБ. Ф. 466. № 6. Л. 27)
К XVI веку относится роспись святых ворот Спасского монастыря в Ярославле (1564), где композиции с иллюстрациями к отдельным главам текста «Откровения» представлены последовательно и близки к миниатюрам рукописей. Многочисленные ансамбли росписи храмов в Москве, Ростове, Ярославле и других городах 2-й половины XVII в. имеют в основе иконографии иллюстрации Библии Пискатора или других западноевропейских книг; как правило, сюжеты «Откровения» размещены на паперти или крыльце храма.
Кроме циклов, непосредственно иллюстрирующих текст «Откровения», его сюжеты включены в композиции «Страшный Суд», в житийные иконы апостола Иоанна Богослова, в рукописи, например в Псалтири с восследованием 2-й четверти XVI века (РГБ. Больш. № 432).
Литература:
Буслаев Ф. И. Свод изображений из лицевых «Апокалипсисов» по рус. рукописям с XVI в. по XIX. М., 1884. 2 т.; James M. R. The Apocalypse in Art. L., 1931; Алпатов М. В. Памятник древнерус. живописи кон. XV в.: Икона «Апокалипсис» Успенского собора Моск. Кремля. М., 1964. С. 110; Откровение св. Иоанна Богослова в мировой книжной традиции: Кат. выст. / РГБ. М., 1995; Качалова И. Я. Апокалипсис в стенописи Благовещенского собора // Благовещенский собор Моск. Кремля: Мат-лы и исслед. М., 1999. С. 30-53.
В монументальной живописи
На Руси наиболее раннее упоминание об изображении на сюжеты «Откровения» связано с известной по письменным источникам работой Феофана Грека в Благовещенском соборе Московского Кремля, о чем сообщается в письме иеромонаха Епифания Премудрого к Кириллу Тверскому: «…Феофан, гречин, книги изограф нарочитый и живописець изящный во иконописцех… в каменной церкви во святом Благовещении корень Иессеев и Апоколипьсий также исписавый» (Изборник: (Сборник произведений лит-ры Др. Руси). М., 1969. С. 398-403, примеч. на с. 750-751).
Всадник на бледном коне. Роспись Благовещенского собора Московского Кремля. 1547-1551 гг.
Других изображений на сюжеты «Откровения» в монументальной живописи на Руси не было известно вплоть до создания росписи Благовещенского собора Московского Кремля в 1547-1551 годах (возможно, повторившей состав росписи 1416 года). Апокалиптический цикл является частью росписи наоса, на стенах центрального поперечного нефа. Большая часть составляющих его сюжетов относится к началу текста «Откровения» и представляет собой сцены апокалиптических богоявлений («Видение Ходящего посреди семи светильников», «Поклонение старцев Сидящему на престоле»), а также изображения ангелов у храма, символизирующих семь церквей, и Жены, облаченной в солнце. На западной стороне центрального нефа располагаются две сцены апокалиптических бедствий — «Явление четырех всадников» и «Проповедь пророков Илии и Еноха и умерщвление их зверем». Иконографическое решение сюжетов восходит к иконе «Апокалипсис» из Успенского собора Московского Кремля (ок. 1482). Дальнейшее повествование представлено в традиционных иконографических формах «Страшного Суда», изображенного на стенах и сводах западного нефа под хорами. Усиление интереса к эсхатологической тематике в середине XVI века связывают с формированием новой идеологической и историософской концепции Русского государства («Москва — третий Рим»).
В последующие десятилетия монументальные апокалиптические циклы появились в соборе Рождества Пресвятой Богородицы Ферапонтова Лужецкого монастыря в Можайске (середина XVI века) и на святых воротах ярославского Спасского монастыря (1564). В соборе Лужецкого монастыря от большой композиции, занимавшей, по заключению В. Д. Сарабьянова, всю западную треть храмового пространства, сохранились лишь отдельные фигуры в откосах окон. Цикл здесь был представлен в новой, «литературной» иконографической редакции, сочетающей последовательно повествовательный принцип построения с точным следованием тексту «Откровения». Возникновение новой редакции стенописного цикла было связано, как считает Сарабьянов, с появлением нового иконографического источника — цикла миниатюр рукописных иллюстрированных Апокалипсисов, распространившихся на Руси также в эпоху митрополита Макария.
К той же «литературной» редакции относится и апокалиптический цикл ярославского Спасского монастыря, который впервые был размещен вне стен храма, даже не в росписи паперти монастырского собора, а на сводах и стенах святых ворот. Такое расположение цикла более соответствует афонской традиции, отводившей подобным циклам место в дальнем преддверии храма, в экзонартексе. Роспись ворот Спасского монастыря исполняли московские и ярославские мастера во главе с Ларионом Леонтьевым. Вполне вероятно, что программа росписи включала злободневные для Руси идеологемы, но в данном случае они уравновешены традиционной монашеской символикой пути ко спасению сквозь соблазны и искушения мира. Изображение Горнего Иерусалима на щеке подпружной арки ворот здесь не завершает цикл, предшествуя «Явлению Сидящего на белом коне», но, располагаясь на поверхности, обращенной к пространству внутри монастыря, побуждает к символическому сопоставлению образа Небесного града и реального монастыря — земной обители спасения.
Четвертый Ангел изливает чашу. Роспись ц. Рождества Пресв. Богородицы Ферапонтова Лужецкого мон-ря в Можайске. Сер. XVI в.
В XVII веке создатели монументальных циклов на сюжеты «Откровения» обратились к новым иконографическим источникам. Ранее, чем в других сюжетных циклах, в стенописных Апокалипсисах становится заметным влияние гравюр из западноевропейских «библий в лицах» — альбомов иллюстраций к текстам Ветхого и Нового Заветов. Чаще всего в России использовались в качестве образцов издания П. ван дер Борхта и К. Я. Висхера (Пискатора). Циклы иллюстраций к «Откровению» в этих изданиях насчитывают 28 сюжетов, иконография их восходит к «Апокалипсису» А. Дюрера.
На данный момент наиболее ранним памятником, в котором заметно влияние западных образцов, является роспись северной галереи Успенского собора Кириллова Белозерского монастыря, исполненная в 1650 г. ярославскими иконописцами Иваном Тимофеевым по прозванию Макар и Севастьяном Дмитриевым с товарищами. Цикл сохранился не полностью, при перестройке галереи утрачены его начальные сцены, располагавшиеся в северо-западном компартименте. К западным образцам восходят изображения пришествия Сидящего на белом коне, разрушения Вавилона и Небесного Иерусалима (последнее изображение расположено у входа в собор). Др. композиции по-прежнему близки к иконографической традиции миниатюр русских лицевых Апокалипсисов.
Четыре апокалиптических всадника. Роспись придела ап. Иоанна Богослова в ц. Св. Троицы в Никитниках, Москва. 1653 г.
В начале 1650-х годов апокалиптические циклы появились и в посадских церквах, выстроенных и расписанных по заказам богатейших купцов; это церкви Воскресения на Дебре в Костроме (1652) и Св. Троицы в Никитниках в Москве (1653). В костромском храме, расписанном местными художниками во главе с Василием Ильиным Запокровским, апокалиптический цикл расположен в западной галерее. Реставраторами раскрыто лишь несколько сюжетов, среди которых «Видение четырех всадников», «Видение Ангела, облеченного в облако», «Ангел заключает сатану». В церкви Св. Троицы в Никитниках апокалиптический цикл становится храмовым в росписи придела во имя апостола Иоанна Богослова. Иконография композиций на сюжеты «Откровения» в этих росписях целиком основана на западных гравюрах.
В не дошедшей до нас росписи Троицкого собора Макариевского мон-ря в Калязине (1654), которая была исполнена костромской артелью во главе с Любимом Агиевым, происходит возврат к традиции расположения апокалиптического цикла в западной части наоса. Судя по описанию А. И. Успенского, цикл занимал всю западную стену собора, заходя на северную и южную стены (Успенский А. И. Царские иконописцы и живописцы XVII в. М., 1916. С. 226). Создание этой росписи совпало с эпидемией чумы 1654 года, в это время в Калязин эвакуировали царскую семью и патриарха Никона.
Появившиеся новые монументальные изображения «Апокалипсиса», очевидно, были вызваны оживлением интереса к эсхатологической тематике в контексте обострившихся в 1630-40-х годах споров о вере. Богословская полемика велась не только с католиками и протестантами, но и с «греками», и с внутренними оппонентами в лице книжных справщиков и «ревнителей благочестия». В известный полемический сборник, напечатанный в Москве в 1644 году, вошло Слово святителя Кирилла Иерусалимского «об антихристе и знаках его», и именно из-за этого произведения сборник получил в народе название «Кириллова книга». Социальные потрясения середины XVII века, особенно начатое патриархом Никоном реформирование церковных обрядов, были восприняты именно с эсхатологической точки зрения и осмысливались противниками реформ как знаки скорого явления антихриста, ожидавшегося, в частности, в 1666 году.
Поклонение престолу Божьему. Роспись Троицкого собора Данилова монастыря в Переславле-Залесском. 1662, 1668 гг.
Апокалиптическая тема стала центральной в программе росписи Троицкого собора Данилова монастыря в Переславле-Залесском (1662, 1668), созданной костромскими иконописцами во главе с Гурием Никитиным. Здесь, как и в Калязине, апокалиптический цикл расположен в наосе, занимает всю западную стену и нижние ярусы южной и северной стен. Цикл имеет композиционную структуру с делением на ярусы, подчеркнутым разгранкой. Такое единообразное для всех стен храма ярусное членение несколько приглушает тематическую обособленность «Апокалипсиса». Расположение композиций в ярусах подчинено последовательно иллюстративному принципу, без какого-либо акцентирования отдельных сюжетов.
В стенописи Крестовоздвиженского собора (1676) в Романове (ныне Тутаев) апокалиптический цикл на западной стене наоса имеет свободную композиционную структуру, необходимое членение создается с помощью облачных полос или элементов пейзажа (горок, водоемов, пещер). Важнейшие в смысловом отношении сюжеты расположены на центральной композиционной оси. Цикл соединен с изображениями 7 Вселенских Соборов, которые образуют вместе с «Видением Небесного Иерусалима», заключающим апокалиптический цикл, нижний ярус в росписи зап. стены.
В росписи церкви Воскресения Ростовского архиерейского дома (начало 1670-х годов) апокалиптический цикл изображен в западной и частично в южной галереях. Среди сюжетов выделяется величественная картина Небесного Иерусалима; цикл дополнен единоличными изображениями — в простенках окон галереи написаны фигуры ангелов в белых одеждах, с мечами.
В 1666 году росписью на сюжеты «Откровения» было украшено западное крыльцо Успенского собора Московского Кремля. Это положило начало новой традиции расположения апокалиптических циклов на сводах и стенах храмовых крылец (южное крыльцо Воскресенского собора в Борисоглебской слободе (ныне Тутаев), 1678-1679; южное крыльцо Успенского собора в Ростове, 1698; западное крыльцо церкви пророка Илии в Ярославле, 1715).
Четвертый англе вострубил. Затмение небесных светил. Роспись Преображенской (Спаса на Песках) церкви в Ростове. 1890 г.
Любопытный памятник эпохи «антикварных реставраций» представляет роспись Преображенской (Спаса на Песках) церкви близ Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря в Ростове, исполненная в 1890 году по заказу Амфилохия (Казанского-Сергиевского), епископа Угличского. Желая украсить Спасскую церковь XVII века росписью «по древним образцам», еп. Амфилохий избрал миниатюры лицевого Апокалипсиса из собственного рукописного собрания, иконописец К. Я. Леонов воспроизвел их на церковных стенах. Необычная эсхатологическая тема программы росписи была обусловлена особенностями храма, вокруг которого в XIX веке сформировался один из крупнейших ростовских монастырских некрополей.
Таким образом, для русской стенописной традиции наиболее характерным стало расположение апокалиптического цикла в наосе. Более редкие случаи размещения цикла в папертях можно связывать с влиянием греческой традиции, которая, однако, получила на русской почве большее распространение в другом варианте, когда сюжеты «Откровения» помещали на сводах и пилонах церковных крылец.
Указание Ерминии иеромонаха Дионисия Фурноаграфиота располагать в росписи паперти иллюстрации «Откровения» соответствует традиции, сложившейся на Афоне ко времени составления этого руководства. Наиболее ранними из известных афонских апокалиптических циклов являются росписи преддверия трапезной монастыря Дионисиат (между 1563 и 1568 годами), трапезной в Дохиаре (1676, 1700) и экзонартекса собора в монастыре Ксенофонт (1632-1654). Н. В. Покровский упоминает также росписи в экзонартексах соборных храмов Лавры преподобного Афанасия (датируя ее 1535), монастырей Каракал (1750), Филофея (1752) и Зограф (1817). Стенописные циклы обычно насчитывают 21 композицию, что полностью соответствует количеству гравюр на темы «Откровения» в западных изданиях Библии эпохи Реформации (гравюры Л. Кранаха Старшего, Г. Гольбейна Младшего, Г. Бургкмайра, З. Бехама). Иконография гравюр, ставших, как считается, образцами для росписи в монастыре Дионисиат, основана на композиционных схемах «Апокалипсиса» Дюрера. Афонские апокалиптические циклы в свою очередь стали образцами для стенописей Румынии и Болгарии XVIII-XIX веков.
Т. Л. Никитина
Литература:
Покровский Н. B. Стенные росписи в древних храмах греческих и русских. М., 1890; Цапенко М. П. Архитектура и фрески бывшего Макарьевского мон-ря в Калязине // Архит. наследство. М., 1952. Вып. 2. С. 164-172; Мнева Н. Е. Стенопись Благовещенского собора Моск. Кремля 1508 г. // ДРИ. М., 1970. С. 174-206. [Вып.]: Худож. культура Москвы и прилежащих к ней княжеств, XIV-XVI вв.; Овчиникова Е. С. Церковь Троицы в Никитниках: Памятник архитектуры и живописи XVII в. М., 1970; Чилингиров А. А. Влияние Дюрера и современной ему нем. графики на иконографию поствизант. искусства // ДРИ. М., 1975. [Вып.]: Зарубежные связи. С. 325-342; Анкудинова Е. А. Живопись святых ворот ярославского Спасского мон-ря // ЯИАМЗ: Краевед. зап. Ярославль, 1984. Вып. 5/6. С. 82-88; Брюсова В. Г. Русская живопись XVII в. М., 1984; Крылов А. К. Особенности росписи 1-й пол. XVI в. в Рождественском соборе можайского Лужецкого мон-ря // Вопросы археологии и истории Верхнего Поочья. Калуга, 1989. С. 41-44; Крылов А. К., Крылова О. Ю. Роспись XVI в. в Рождественском соборе можайского Лужецкого мон-ря — забытая страница в истории рус. живописи // Живопись древнего Можайска: Кат. выст. копий стенной росписи XVI в. из Рождественского собора Лужецкого мон-ря, выполненных группой копиистов АХ СССР. Можайск, 1990. С. 23-45; Кильдышев А. В. Фрески ц. Воскресения на Дебре: «История мироздания» и «Апокалипсис» в росписях галереи ц. Воскресения на Дебре в Костроме (1650-1652). Кострома, 1996; Качалова И. Я. Апокалипсис в стенописи Благовещенского собора // Благовещенский собор Моск. Кремля: Мат-лы и исслед. М., 1999. С. 30-53; Сукина Л. Б. Программа цикла «Апокалипсис» в росписи Троицкого собора Данилова мон-ря в Переславле-Залесском // Проблемы изучения памятников духовной и материальной культуры: Мат-лы науч. конф., 2000. М., 2001. Вып. 4. С. 187-192; Никитина Т. Л. «Апокалипсис» в росписи сев. паперти Успенского собора Кирилло-Белозерского мон-ря // Кириллов: Краевед. альм. Вологда, 2005. Вып. 6. С. 195-201; Сарабьянов В. Д. Росписи собора Рождества Богородицы можайского Лужецкого мон-ря и их место в искусстве эпохи Ивана Грозного // ИХМ. 2005. Вып. 9. С. 113-133; Алитова Р. Ф., Никитина Т. Л. Церковные стенные росписи Ростова Великого и Ростовского уезда XVIII - нач. XX в.: Кат. М., 2008. С. 71-75.