Церковная рецепция
(общий обзор см.: Четыркин. 1916; Maier. 1981; Wainwright. 1993; по 1-му тысячелетию: Kretschmar. 1985). В течение II века «Откровение» получает широкое распространение и признание в греко- и латиноязычных Церквах, вплоть до IV века значительная часть богословов толкует «Откровение» в духе хилиазма. У ряда авторов (священномученика Ипполита Римского, Коммодиана, мученика Викторина Петавского, Мефодия Олимпийского, Лактанция) учение о тысячелетнем царстве святых связано с не отраженным в «Откровении» представлением о мировой седмице, согласно которому история мира прообразована в истории его сотворения: подобно тому как мир создан в 6 дней, за которыми последовала суббота покоя и благословения, он должен просуществовать 6 тысяч лет, по истечении которых откроется тысячелетие благословения и изобилия.
Раннехристианские авторы на греческом Востоке
Аллюзии на «Откровение» возможно содержатся уже у Папия Иерапольского (60 - 130?). Священномученик Ириней Лионский († 202) упоминает свидетельства Папия о необычайном изобилии в период тысячелетнего царства праведников (Iren. Adv. haer. V 33. 4). Евсевий Кесарийский также говорит о Папии как о стороннике точки зрения, согласно которой «после воскресения мертвых будет тысячелетнее и плотское Царство Христово на этой самой земле» (Euseb. Hist. eccl. III 39. 11-12). Такие воззрения могли обосновываться именно «Откровением» (ср.: Откр 20. 1-6).
Андрей Кесарийский в предисловии к комментарию на «Откровение» ссылается на Папия как на свидетеля «достоверности» «Откровения», не указывая, однако, в чем именно эта достоверность состоит, а в толковании на Откр 12. 7-8 прямо цитирует его суждения по поводу данного места. В армянском переводе толкования Андрея Кесарийского приводится и другая цитата из Папия, касающаяся Откр 12. 9 (Лурье В. М. Цитата из Папия в составе арм. версии «Толкования на Апокалипсис св. Андрея Кесарийского» // ПМА. 2003. С. 511-532).
Как апостольское писание «Откровение» используют мученик Иустин Философ (Iust. Martyr. Dial. 81. 3) и священномученик Ириней Лионский (Iren. Adv. haer. V 26 - 36). Иустин ссылается на «Откровение», говоря о своей вере в тысячелетнее царство праведников с Христом в Иерусалиме до всеобщего воскресения, и называет автора книги «одним из апостолов Христовых». Ириней, часто цитировавший «Откровение», называет книгу происходящей от Духа Святого (ср.: Ibid. V. 30. 4), а ее автора именует так же, как четвертого евангелиста (Ibid. III 11. 1), — «Иоанн, ученик Господа». Как и святой Иустин, он считает текст Откр 20 указанием на тысячелетнее земное царство праведников. Сообщает святой Ириней и о времени происхождения «Откровения»: откровение было получено Иоанном в конце царствования императора Домициана (Ibid. V 30. 3). В Каноне Муратори (Can. Murat. 71) «Откровение» названо как читаемая в Церкви книга; кроме того, канон содержит рассуждения о семи Церквах «Откровения» как символе единой Церкви (Ibid. 48-50, 56-60). Неточная цитата из «Откровения» (Откр 22. 11), вводимая словами «да исполнится Писание», имеется в послании Вьеннской и Лионской Церквей Церквам Асии и Фригии (Euseb. Hist. eccl. V 1. 58). Помимо этого здесь присутствует и явная аллюзия на «Откровение» (ibid. V 1. 10; ср.: Откр 14. 4).
«Откровение» часто использовал в сочинениях священномученик Ипполит Римский. В сочинении «О Христе и антихристе» «Откровение» — один из основных источников богословских идей; значительная часть этого труда посвящена истолкованию символики глав 11-13 и 17 как пророчеств об исторических событиях в последние годы перед Вторым пришествием Христа. Многочисленные цитаты из «Откровения» содержатся также в толкованиях Ипполита на Книгу пророка Даниила, в которых, в частности, он говорит о тысячелетнем царстве святых. Оно должно наступить по прошествии 6 тысяч лет существования мира и после Второго пришествия Христа (Hipp. In Dan. IV 23). Об особом интересе Ипполита к «Откровению» свидетельствуют названия несохранившихся его трудов. Блаженный Иероним Стридонский (Hieron. De vir. illustr. LXI) среди его творений упоминает труд «Об Апокалипсисе». Фрагменты принадлежащих ему «Глав против Гая», в которых Ипполит в полемике с римским пресвитером Гаием защищает каноническое достоинство «Откровения», сохранились в толковании на «Откровение» Дионисия бар Салиби.
Без всяких сомнений, «Откровение» приемлют в качестве апостольского творения и цитируют Тертуллиан (о хилиазме которого свидетельствуют отдельные фрагменты его трудов — Tertull. De resurr. 25; Idem. Adv. Marcion. III. 24), священномученик Киприан Карфагенский, Климент Александрийский и Ориген. Как сочинение последнего в 1911 году изданы схолии на «Откровение», содержащие помимо текстов самого Оригена фрагменты из работ Иринея Лионского и Климента Александрийского (Harnack A., von. Diobouniotis K. Der Scholien-Kommentar des Origenes zur Apokalypse Johannis. Lpz., 1911). В богословии Климента Александрийского и Оригена «Откровение» в соответствии с общим характером александрийского богословия впервые воспринимается нехилиастически: акцентируется значение книги в духовной жизни христианина в нынешнем веке, а ее образы толкуются аллегорически.
Евсевий Кесарийский упоминает некоторые не сохранившиеся труды церковных писателей II века, использовавших «Откровение»: сочинения Мелитона Сардийского «О диаволе и Откровении Иоанна» (Euseb. Hist. eccl. IV 26. 2); «Против ереси Гермогена» Феофила Александрийского и труд против монтанистов малоазийского писателя Аполлония (Ibid. IV 24. 1; V 18. 12-13).
К концу II века были высказаны и первые критические суждения об «Откровении». В полемике с монтанистами, широко использовавшими иоанновские писания, апостольское происхождение «Откровения» отвергли алоги и римский пресвитер Гаий в диалоге против монтаниста Прокла (фрагменты сохранились у Евсевия — Ibid. III 28. 2 — и в толковании на «Откровение» Дионисия бар Салиби). Их неприятие «Откровения» обусловливалось в значительной степени самим фактом опоры на него их противниками. Алоги иронизировали по поводу образности книги и указывали на то, что ко времени ее написания в Фиатире еще не существовало христианской церкви. Гаий не принимал учения о земном тысячелетнем царствии праведников с Христом, очевидно предполагая возможность лишь буквального понимания соответствующих текстов книги. Как алоги, так и Гаий приписывали «Откровение» еретику Керинфу.
Более серьезными являются возражения против апостольского происхождения «Откровения», высказанные в середине III века Александрийским епископом Дионисием Великим в сочинении «Об обетованиях» (Ibid. VII 24-25). Свои суждения святитель Дионисий высказал в полемике с епископом Непотом и его последователями, исповедовавшими учение о тысячелетнем земном царстве Христа с святыми. Отвергая известные ему суждения о принадлежности «Откровения» Керинфу и соглашаясь, что автор «Откровения» — «человек святой и вдохновленный Богом», он обращает внимание на стилистические и богословские различия между «Откровением» и другими писаниями апостола Иоанна. Эти различия, по мысли святителя Дионисия, столь значительны, что невозможно утверждать единство авторства «Откровения» и других книг иоанновского корпуса. Не ставя под сомнение то, что «Откровение» написано человеком по имени Иоанн, Дионисий предлагает видеть в нем тезку евангелиста.
Критика Дионисия Великого, вероятно, сыграла существенную роль в том, что в грекоязычных Церквах начиная с IV века наблюдается значительное ослабление интереса к «Откровению» и его статус апостольского писания ставится под сомнение. Священномученик Мефодий, епископ Патарский, еще широко использует «Откровение» в сочинении «Пир десяти дев» и, в частности, говорит о тысячелетнем празднике кущей, который должен наступить на земле по окончании 6 тысяч лет существования мира (Method. Olymp. Conv. decem virg. IX), но уже Евсевий Кесарийский, рассуждая о каноне Нового Завета, говорит о различии мнений по вопросу об авторитете «Откровения», упоминая его как среди общепризнанных писаний, так и среди отвергаемых (Euseb. Hist. eccl. III 25). Допуская неапостольское происхождение «Откровения», Евсевий высказывает догадку относительно его авторства, цитируя фрагмент из Папия Иерапольского, в котором тот сообщает, как он собирал сведения об апостолах (Ibid. 39. 1-6, цитата из Папия в 3-4). Здесь в одном предложении дважды названо имя Иоанн, причем в первый раз оно стоит в ряду имен апостолов, во втором же случае носитель этого имени назван «пресвитером» и упомянут вместе с Аристионом. Евсевий видит здесь указание на двух разных Иоаннов и предлагает считать «Откровение» творением второго из них, «если не считать автором Откровения, известного под именем Иоаннова, первого». При этом он ссылается и на упомянутое святителем Дионисием Великим предание о существовании в Эфесе двух гробниц, каждая из которых называется Иоанновой.
В перечнях книг Священного Писания, содержащихся в 85-м Апостольском правиле, в 4-м огласительном поучении святителя Кирилла, епископа Иерусалимского, и в 60-м правиле Лаодикийского Собора (ок. 363 года), «Откровение» отсутствует.
Неопределенностью отличаются позиции святителей Григория Богослова и Амфилохия Иконийского. Святитель Григорий в сочинении «О подлинных книгах богодухновенного Писания» (Greg. Nazianz. Carm. dogm. 12. 30-39) перечисляет все канонические книги Библии, кроме «Откровения» и в завершение пишет: «Теперь имеешь все книги; а какие есть кроме них, те не в числе подлинных». Однако в прощальном Слове, «произнесенном во время прибытия в Константинополь ста пятидесяти епископов» (Idem. Or. 42. 9), говоря об ангелах, покровителях Церквей, он добавляет: «Как научает меня Иоанн в Откровении». Святитель Амфилохий в «Ямбах к Селевку» (Amphil. Icon. Iamb. ad Seleuc. 316-318) говорит, что некоторые принимают «Откровение», большинство же считает его подложным.
У святителей Василия Великого и Григория Нисского количество ссылок на «Откровение» очень мало, а у святителя Иоанна Златоуста и блаженного Феодорита Кирского они вообще отсутствуют. В то же время святитель Епифаний Кипрский принимает «Откровение» и подробно опровергает возражения алогов против апостольского происхождения книги, сообщая, в частности, об изгнании апостола Иоанна на остров Патмос и о написании «Откровения» при императоре Клавдии (Epiph. Adv. haer. [Panarion]. LI, LXXVI).
Свт. Афанасий I Великий в 39-м пасхальном Послании (367 год) включает «Откровение» в список книг Священного Писания. «Откровение» в качестве канонической книги безусловно принимают Дидим Слепец и святитель Кирилл Александрийский. Вообще, в Александрийской Церкви сомнения в апостольском происхождении и каноническом достоинстве «Откровения» никак не проявились, несмотря на то что серьезная критика «Откровения» была высказана в свое время именно Александрийским епископом.
В целом же внимание к «Откровению» в грекоязычных Церквах в IV-V веков, несомненно, ослабевает по сравнению с предшествующим периодом. Даже у авторов, приемлющих «Откровение» в качестве канонической книги, количество ссылок на него мало, и оно никогда не играет существенной роли в их богословской аргументации. Это, вероятно, связано не только с критикой, высказанной епископом Дионисием Великим, пользовавшимся большим авторитетом у богословов последующих поколений, но и с серьезными изменениями в церковном сознании, обусловленными прекращением гонений и постепенной христианизацией общества и государства. Хилиастическое мировоззрение, предполагающее скорый конец мира и наступление тысячелетнего царства святых, сходит на нет. Соответствующая этому мировоззрению традиция толкования «Откровения» преобладала в первые 3 века христианской истории, и с ее прекращением на периферию церковного сознания уходит и тесно связанное с ней «Откровение».
Итогом этих изменений стало то, что «Откровение» оказалось единственной книгой Нового Завета, не читаемой в православной Церкви на литургии, а в Византии за все время ее существования было написано всего 3 полных комментария на «Откровение»: толкования Икумения (VI век), Андрея Кесарийского (между 563 и 614 годами) и Арефы Кесарийского (ок. 850 - после 932 годов), в которых древний хилиазм полностью отвергнут, а тысячелетнее царство толкуется либо как время земного служения Иисуса Христа (Икумений), либо как время существования Церкви Христовой на земле до пришествия антихриста (Андрей, Арефа). Вместе с тем начиная с V века сомнения в каноническом достоинстве «Откровения» на грекоязычном Востоке больше не высказывались, хотя Трулльский (Пято-шестой) Собор во 2-м правиле придал нормативный статус как содержащим, так и не содержащим его спискам книг Священного Писания.
Раннехристианские латинские авторы
Иначе складывалась судьба «Откровения» на латинском Западе. Несмотря на то что серьезное изменение перспективы восприятия «Откровения» имело место и там, каноническое достоинство книги сомнению не подвергалось и интерес к ней оставался высоким.
Прочное место «Откровения» в каноне Нового Завета засвидетельствовано 33-м правиле Карфагенского Собора 419 года, закрепившего решения более ранних Африканских Соборов. В экзегезе середины III — начала IV века господствует хилиастическое понимание «Откровения». В этом духе книгу толкуют Коммодиан (III век) и Лактанций, а также мучегтк Викторин Петавский, автор первого сохранившегося полного толкования на «Откровение».
Еще в конце IV века латинский хронист Квинт Юлий Илариан говорит о тысячелетнем царстве, которое должно наступить по истечении 6 тысяч лет существования мира и наступления которого он ожидает ок. 500 г. (Julii Hilariani Chronologia, sive Libellus de mundi duratione. 16-19 // PL. 13. Col. 1104-1106).
Однако во 2-й половине IV — начале V века в западном богословии происходит разрыв с хилиастической традицией. Донатистский богослов Тихоний в толковании на «Откровение», сохранившемся во фрагментах, отказывается от понимания тысячелетнего царства святых как периода, следующего за Вторым пришествием Христа. Он понимает тысячелетие как период существования на земле Церкви Христовой, начало которому положено спасительными событиями распятия и воскресения Христа.
Небесный престол в окружении душ мучеников. Миниатюра из Толкования на Апокалипсис Беате Лиебанского. Кон. IX в. (Б-ка мон-ря Санто-Доминго-де-Силос. Fragm. 4)
Блаженный Иероним Стридонский подверг ревизии комментарий Викторина Петавского и удалил из него следы хилиазма. Понимание тысячелетнего царства как реальности земной Церкви не без влияния Тихония было усвоено блаженным Августином, склонявшимся изначально к хилиазму (Aug. De civ. Dei. XX 7; Idem. Serm. 259). Рассуждениям о тысячелетнем царстве Августин уделил значительное место в 20-й книге своего позднего творения «О граде Божием», в которой, прямо отвергая хилиазм, подробно обосновывает и развивает восходящую к Тихонию идею тысячелетия как настоящей реальности Церкви.
Августин положил начало традиции нехилиастического толкования «Откровение», к которой относятся, в частности, комментарии Примасия, Апрингия, Беды Достопочтенного, Беата Лиебанского, Амвросия Аутперта, Гаймона Осерского. Их труды в существенном оказываются близки византийским комментариям на «Откровение». Общими для греческого и латинского толкований «Откровения» в V-X ввеках являются: безусловное отвержение хилиазма; отход от представления о конце мира как прогнозируемо скором и отказ от исчислений его сроков; невысокий интерес к отражению в «Откровении» современных Тайнозрителю исторических и церковных реалий и минимальное количество ссылок на события эпохи толкователей. С последним связано сочетание общей футуристической направленности экзегезы, основанной на убеждении в том, что эсхатологические события «Откровения» относятся к неопределенному будущему, с символическим толкованием образов книги, обильно использующим аллегорию, и отнесением их к духовной жизни христианина.
Церкви Востока
Изначально «Откровение» было принято только в Коптской и Эфиопской Церквах. В сироязычных Церквах в течение первых пяти веков нет никаких следов его признания и использования. Оно не входит ни в один корпус переводов Священного Писания этого времени, и ссылок на него нет в подлинных творениях сирийской церковной письменности данного периода. Канон книг Нового Завета сирийских несториан (Церкви Востока) отражает состав новозаветной части сирийского перевода Священного Писания (Пешитты), то есть в него не входят Второе Послание апостола Петра, Второе и Третье Послания Иоанна, Послание Иуды и «Откровение». В VI веке сирийские монофизиты начали постепенно включать «Откровение» в свой новозаветный канон и осуществлять его переводы. «Откровение» появляется в Филоксеновском переводе 508 года, а впосл. входит и в основанную на нем версию Фомы Гаркельского 616 года.
В армянской Церкви «Откровение», перевод которого был выполнен не позднее V века, изначально входило в состав так называемых Деяний Иоанна и не имело статуса канонической книги. Его включение в новозаветный канон произошло лишь в конце XII века на соборе епископов в Константинополе по инициативе Тарсского архиепископа Нерсеса Ламбронаци. По поручению последнего в это же время был сделан новый перевод «Откровения».
В Грузинской Церкви признание «Откровения» в качестве канонической книги произошло не ранее X века, когда «Откровение» было переведено на грузянский язык. При этом в Грузинской Церкви, как и в других православных Церквах византийского обряда, «Откровение» не читается на литургии. Как в Армении, так и в Грузии каноническое признание «Откровения» было тесно сопряжено с переводом на армянский и грузинский языки комментария на «Откровения» Андрея Кесарийского.
Формирование собственной традиции толкования «Откровения» в негрекоязычных восточных Церквах относится лишь ко второму тысячелетию христианской эры. (Cowley. 1983; Davis. 2008; Scarvelis. 2008). Наиболее значительным восточным экзегетическим памятником, посвященным «Откровению», является сирийское толкование Дионисия бар Салиби (XII век). Несмотря на то что это творение сохранилось лишь во фрагментах, оно обладает большой ценностью, так как в нем цитируются несохранившиеся в полном виде сочинения Ипполита Римского и пресвитера Гаия. Важно также, что в отличие от византийских и средневековых латинских толкователей «Откровения». Дионисий бар Салиби понимает тысячелетнее царство как будущую реальность, сближаясь в этом отношении с ранними представителями хилиазма и предвосхищая его будущее возрождение в Европе.
Средневековье, протестантизм
Во II тысячелетии происходят серьезные изменения в восприятии «Откровения», связанные прежде всего с оживлением эсхатологических настроений, Реформацией и началом собственно научного изучения книги. Эти изменения видны в применении к «Откровению» таких методов толкования, согласно которым его образы представляют собой пророчества о конкретных событиях человеческой истории в их хронологической последовательности, в многочисленных отождествлениях тех или иных образов «Откровения» с современными толкователям личностями и историческими реалиями, в возникших в эпоху гуманизма и Реформации новых сомнениях относительно канонического достоинства книги, в возрождении хилиазма и, наконец, в использовании при изучении «Откровения» историко-критического метода.
Первые проявления нового взгляда на «Откровение» относятся к концу XII века и обнаруживаются в трудах Иоахима Флорского (ум. 1202 г.). Иоахим первый увидел в «Откровении». пророчество о ходе человеческой истории, эпохам и событиям которой соответствуют те или иные разделы и образы книги. Отображая весь ход истории человечества, «Откровение», согласно Иоахиму, является также и ключом к пониманию всего Священного Писания. Иоахим смело соотносил отдельные образы «Откровения» с современными ему реалиями. Так, в шестом царе, соответствующем шестой голове зверя (Откр 17. 9-10), он видит отвоевавшего Иерусалим у крестоносцев Салах-ад-Дина. Иоахим Флорский также несколько отклоняется, хотя и без прямой полемики, от господствовавшего в его время взгляда на тысячелетнее царство, предвосхищая будущее возрождение хилиазма. Он говорит о том, что полноценное открытие тысячелетнего царства произойдет лишь в будущем, после того как зверь и лжепророк будут брошены в огненное озеро, в настоящее время сатана связан Христом лишь частично. Воспринимая «Откровение» как символическое изображение человеческой истории, Иоахим предлагает при этом многоуровневое прочтение текста — в некоторых случаях он истолковывает один и тот же ряд видений применительно к событиям разных эпох, допуская в то же время, что разные видения могут относиться к одному и тому же событию.
Уже через несколько десятилетий после смерти Иоахима Флорского появляются толкователи «Откровения», которые отказываются от представленной у Иоахима многоплановости и рассматривают книгу как отражающую исторические события в их строгой хронологической последовательности (францисканцы Александр Минорит († 1271 г.) и Николай де Лира (ок. 1270-1349 гг.)). Данный подход имел много приверженцев на протяжении нескольких веков от позднего средневековья до Нового времени.
Иллюстрация к 20-й гл. Откровения Иоанна Богослова с включением эпизода Столетней войны. Миниатюра из Библии Гамильтона. Мастерская Кристофоро Ормины. Ок. 1355 г. (Музей Берлина. Гравюрнй кабинет. Ms. 78. E. 3/ Fol. 105v)
В течение этого периода создано множество толкований «Откровения», в которых те или иные папы, светские властители, представители религиозных течений — в том числе и ислам и его представители — отождествляются со зверем, лжепророком, великой блудницей, различными ангельскими фигурами и прочими образами «Откровения».
Новый толчок подобного рода толкованиям дала Реформация. Реформаторы всех направлений (Г. Буллингер в Швейцарии, М. Лютер, Ф. Меланхтон в Германии, Дж. Бейл, Дж. Фокс, Нейпир в Англии) часто использовали образы «Откровения» в борьбе с римским католицизмом, а также во внутрипротестант. борьбе.
В свою очередь и представители католицизма пользовались образами «Откровения» в борьбе с протестантизмом. Однако на первый план в противовес протестантским толкованиям римско-католическое богословие в период Контрреформации выдвигало такие экзегетические методы, которые исключали возможность соотнесения образов «Откровения» с конкретными историческими реалиями современности. Наиболее значительными представителями контрреформационной католической экзегезы «Откровения» были иезуиты Франсиско Рибера (1537-1591) и Луис де Алькасар (1554-1613), а также французский проповедник Ж. Б. Боссюэ (1627-1704). Рибера подчеркивал, что большинство образов в книге относятся к времени появления и деятельности антихриста, то есть к неопределенному будущему, в настоящее же время большая часть ее пророчеств остается еще неисполнившейся. Алькасар, напротив, утверждал, что значительная часть предсказаний «Откровения» относится к победе христианства над иудейством и язычеством и соответственно уже сбылась. Такова же в целом была и позиция Боссюэ, имевшего большое влияние на последующую франкоязычную экзегезу. Эти подходы к интерпретации «Откровения» первоначально встретили неприятие в протестантской среде, однако впоследствие в модифицированном виде использовались и протестантской экзегезой.
Толкование «Откровения», видящее в нем сценарий развития будущих событий в последние дни существования мира, получило распространение в англоязычном протестант. богословии XIX-XX вв. Основными представителями этого направления являются Дж. Н. Дарби (1800-1882), С. И. Скофилд (1843-1921), Дж. Ф. Уолвурд, Х. Линдси (род. 1929). Восприятие «Откровения» как книги о событиях эпохи Тайнозрителя и ближайшего к ней будущего в протест. экзегезе представлено уже в XVII в. у Г. Гроция и Г. Хаммонда (1605-1660), а в XIX — нач. XXI в. взгляд на «Откровения» как на книгу, в первую очередь представляющую собой отклик на современную ее автору историческую ситуацию и отражающую ее реалии, оказывается доминирующим в научной экзегезе.
Возникновение протестантизма способствовало возрождению хилиазма, отвергнутого раннесредневековой традицией толкования «Откровения». Идея установления на земле тысячелетнего царства праведности и изобилия до всеобщего воскресения и Суда — иногда с указанием точной даты предполагаемого наступления этого царства — высказывалась отдельными мистиками и визионерами еще до Реформации, но именно с появлением протестантизма подобного рода взгляды получают широкое распространение.
Хилиастические идеи провозглашались уже на раннем этапе Реформации представителями ее радикальных течений — участниками Крестьянской войны в Германии, анабаптистами, которые своими действиями стремились приблизить наступление тысячелетнего царства. Такое применение образов «Откровения» вызвало резкое неприятие руководителей официального лютеранства и кальвинизма, и учение о земном тысячелетнем царстве было осуждено как Аугсбургским, так и 2-м Гельветическим исповеданием.
Не столь однозначной была позиция англиканской Церкви. Первоначально хилиазм был осужден в 42 артикулах 1552 года, однако принятые в 1563 году 39 артикулов осуждения хилиазма уже не содержали. Независимо от позиции официальной Церквей хилиазм продолжает распространяться, и в конце XVI — 1-й половине XVII века появляются протестантские экзегетические сочинения, толкующие «Откровение» с хилиастических позиций, в ряде случаев комбинируя хилиазм с историцистским подходом (то есть пониманием видений как пророчеств о будущих исторических событиях последних времен) и попытками указать точную или хотя бы приблизительную дату начала тысячелетнего царства. Наибольшее влияние из этих сочинений имели труды немецкого кальвиниста И. Г. Альштеда (1588-1638), англиканина Дж. Мида (1586-1638) и французского гугенота П. Жюрьё (1637-1713).
Некоторые представители протестантского хилиазма считали, что тысячелетнее царство представляет собой финальный этап человеческой истории, который наступит на земле до Второго пришествия Христа как результат христианской миссии и общего прогресса человечества (так называемый постмиллениализм). Наиболее значительными приверженцами этой идеи были Ф. Я. Шпенер (1635-1705), И. А. Бенгель (1687-1752) в Германии, К. Витринга (1659-1722) в Нидерландах, Д. Уитби (1638-1726) в Англии и Дж. Эдвардс (1703-1758) и С. Хопкинс (1721-1803) в Америке.
Получив широкое распространение в протестантской среде в XVII веке и сохраняя популярность в XVIII веке, хилиазм впоследствии терял свое влияние как в континентальной Европе, так и в Англии. Устойчивым оно оказалось лишь в англоязычных общинах Северной Америки, куда приверженцы хилиазма активно переселялись в течение XVII-XIX веков. В США и Канаде хилиазм и в настоящее время исповедуется многими христианами. Существует большое количество исследований «Откровения», написанных с этих позиций, в том числе и авторитетные научные комментарии (Ladd. 1972; Thomas. 1992; Idem. 1995; Osborne. 2002).
Греческий Восток XVI-XVIII веков
В период турецкого господства заметно обостряется интерес к «Откровению» в греческих землях. В течение конца XVI — начала XIX веков на греческом языке написано значительно больше посвященных «Откровению» трудов, в том числе и полных толкований текста, нежели за все время существования Византии (Argyriou. 1982). Подавляющее большинство этих сочинений не издано. Почти все они отражают тенденции, характерные для своей эпохи, а также проявляющиеся и в современном западном осмыслении «Откровения».
В толкованиях Захарии Гергана (1621-1633) и Георгия Корессия (1645), в трактате Христофора Ангела «Об отступлении Церкви, человеке греха, то есть антихристе, и числах Даниила и Откровения» (1624) сильны антиисламские и антикатолические мотивы, ислам и папство отождествляются с антихристом. В трактате Анастасия Гордия «На Магомета и против латинян» (1717-1723) и толковании Пантасиса Ларисского на Откр 13 и 17 (1767) к этим мотивам добавляется эсхатологическое восприятие русско-турецких войн и представление о России как последнем оплоте истинной веры и борце с царством антихриста.
Такое же понимание «Откровения» в свете современных событий в толкованиях Иоанна Линдия (1791) и Феодорита Лавриота Янинского (1795-1798), которые представляют собой примеры применения православными авторами историцистского подхода к «Откровению».
Проявился на греческой почве и хилиазм в его постмиллениалистском варианте. Кирилл Лавриотис в толковании на «Откровение» (1792-1825) говорит об установлении на земле до Второго пришествия Христа тысячелетнего царства во главе с православным царем. В ходе этого тысячелетия будет, в частности, созван VIII Вселенский Собор, который утвердит Православие в качестве единственной истинной веры и объединит всех христиан. Толкование Кирилла Лавриотиса отличает от трудов его предшественников критическое отношение к Российской империи, которую он отождествляет с Лаодикийской Церковью (Откр 3. 14-22).
В трудах Феодорита Янинского и Кирилла Лавриотиса в качестве эсхатологического противника рассматривается и современный атеизм. Толкования на «Откровение» Максима Пелопоннесского, выполнившего комментированный перевод «Откровения» на народный язык «демотики» (1598-1600), и Иерусалимского патриарха Анфима (1794-1795) в отличие от большинства посвященных «Откровению» греческих экзегетических сочинений периода господства турок сознательно выдержаны в традиции Андрея Кесарийского и не содержат ничего принципиально нового по сравнению с византийским наследием.