АВТОРСТВО
Сам автор «Откровения» именует себя Иоанном (Откр 1.1, 4,9; 22.8). Из обстоятельств своей жизни он указывает только на пребывание на острове Патмосе, которое наряду с его обращением к христианам Малой Азии свидетельствует о его малоазийской деятельности. Других данных о личности автора текст «Откровения» не содержит. Однако прекрасное знание Священного Писания Ветхого Завета, проявляющееся в многочисленных аллюзиях на него, многие из которых предполагают пользование еврейским текстом Писания, выбор характерного для палестинского иудейства апокалиптического жанра, насыщенный семитизмами язык «Откровения», а также большая роль, которрую играют в книге Иерусалим, его храм и священнодействия иудейского культа, дают основание видеть в авторе «Откровения» переехавшего в Малую Азию палестинского иудея (Aune. 1997; противоположная точка зрения, согласно которой автор «Откровения» мог быть по происхождению язычником, представлена в труде MacKenzie. 1997).
Апостол Иоанн Богослов. Икона. Посл. четв. XIII в. (Великая Лавра прп. Афанасия на Афоне)
Ранние христианские писатели отождествляют автора «Откровения» с апостолом Иоанном (Iust. Martyr. Dial. 81. 3; Iren. Adv. haer. IV 20. 11; IV 30. 4; V 26-36; ср.: Ibid. III 11. 1; Tertull. Adv. Marcion. III 14; IV 5; Hipp. De Christ. et Antichrist. 36). Ориген прямо говорит о едином авторе «Откровения» и Четвертого Евангелия (Orig. Comm. ad Joh. II 5. 42-45). В конце II века, однако, алоги и римский пресвитер Гаий, отвергавшие авторитет «Откровения», приписывали его еретику Керинфу.
В середине III века взгляд на «Откровение» как на творение апостола Иоанна был подвергнут критике со стороны Александрийского епископа святителя Дионисия Великого (Euseb. Hist. eccl. VII 24-25). Святитель Дионисий, указав на стилистические и богословские различия «Откровения» с Четвертым Евангелием и Первым Посланием Иоанна, высказал суждение о том, что автором «Откровения» не мог быть евангелист. Не ставя под сомнение то, что «Откровение» написано человеком по имени Иоанн, и характеризуя его как «человека святого и вдохновленного Богом», святитель Дионисий предлагает видеть в нем тезку евангелиста и ссылается на наличие в Эфесе двух гробниц, каждая из которых называется Иоанновой.
Хотя после Дионисия Великого в грекоязычных Церквах и не наблюдалось значительного интереса к «Откровению», и его статус апостольского писания оказался на время под сомнением, прямое отрицание апостольского происхождения «Откровения» в христианской литературе вплоть до XVI века не встречалось.
Признание апостола и евангелиста Иоанна автором «Откровения», отраженное во всех толкованиях «Откровения» первого тысячелетия, является общим Преданием древней Церкви.
Отход от этого Предания начался в эпоху гуманизма и Реформации, когда вновь возникли суждения о неапостольском происхождении книги и о нетождественности ее автора автору прочих писаний иоанновского корпуса Нового Завета. Эта позиция быстро распространялась в науке Нового времени и к концу XX века уже преобладала в западной библеистике.
Из представителей западной библейской науки в настоящее время лишь консервативные англоязычные ученые признают апостольское авторство «Откровения» (напр.: Thomas. 1992; Osborne. 2002; Carson, Moo. 2005 — в США; Гатри. 1996; Garrow. 1997; Smalley. 1994; Idem. 2005 — в Великобритании).
Исследователи, отрицающие традиционный взгляд на авторство «Откровения», предлагают видеть в авторе неизвестного из других источников христианина по имени Иоанн (позиция большинства современных авторов), Иоанна Крестителя, к которому восходит изначальный материал «Откровения», обработанный и дополненный затем его учениками (Ford Massyngberde. 1975), упоминаемого Папием Иерапольским пресвитера Иоанна (позиция ряда авторов XIX — начала XX века, в конце XX века ср.: Frey. 1993), либо рассматривают имя Иоанн в «Откровении» как характерный для апокалиптического жанра псевдоним (Vanni. 1988; Frey. 1993).
Отрицание традиционного взгляда на авторство «Откровения» основывается на двух положениях: автор «Откровения» не мог принадлежать к числу апостолов и он нетождествен автору прочих книг иоанновского корпуса Нового Завета. Первое положение обосновывается тем, что в тексте книги автор нигде не именует себя апостолом, об апостолах пишет во втором и третьем лице (Откр 18. 20; 21. 14), себя по отношению к адресатам называет «братом» (1. 9), а собственное служение характеризует как пророческое (10. 11; 22. 9, 18, 19).
Данный аргумент, очевидно, субъективен. Принадлежность автора к числу апостолов не должна обязательно выражаться в его указании на свое апостольское достоинство и не исключает возможность говорить о других апостолах, прямо не упоминая о своей принадлежности к ним. Нет также оснований полагать, что апостольский статус исключает пророческий дар и возможность именования «братом» (ср.: Деян 13. 1, где апостол Павел (как Савл) упомянут в числе пророков и учителей Антиохийской общины; неоднократное обращение апостола Павла к своим читателям «братья»; отсутствие указания на апостольское достоинство автора в обоих Посланиях к Фессалоникийцам и Филиппийцам).
Таким образом, традиционные представление о принадлежности автора «Откровения» к числу апостолов нельзя считать опровергнутым.
Более серьезную проблему представляет отмеченный еще святителем Дионисием факт существенных отличий «Откровения» от Четвертого Евангелия и Посланий апостола Иоанна в области языка и богословия. Основные различия в богословии «Откровения» и Евангелия усматриваются в эсхатологическом учении этих книг.
Если «Откровение» устремлено к грядущему концу мира и будущему веку (главы 19-22), то в Евангелии акцентируется доступная во Христе верующему уже в нынешнем веке полнота общения с Богом (Ин 5. 24; 6. 47) и совершающийся уже в этой жизни суд (Ин 3. 19). Однако различия в акцентах не означают противоположности и несовместимости учений. Как в Евангелии есть указания на грядущее всеобщее воскресение и суд «в последний день» (Ин 5. 29; 6. 39, 40, 54), так и в «Откровении» утверждается, что верующие уже ныне соделаны Христом «царями и священниками», а многочисленные гимны в «Откровении» свидетельствуют о восприятии спасения как уже данного и вкушаемого в Церкви, прежде всего в ее литургической жизни (Откр 1. 5-6; 5. 9-14; 11. 15-19; 12. 10-12; ср.: Prigent. 1964; Idem. 2000; Ulfgard. 1989; Beale. 1999; Afzal. 2008).
Сходство между «Откровением» и Евангелием от Иоанна наблюдается и в области христологии. В обеих книгах ярко подчеркивается божественное достоинство и предсуществование Христа (Ин 1. 1-3, 18; 3. 13; 8. 58; 10. 30, 38; 11. 25; 14. 10-11, 20; 17. 5, 21, 24; Откр 1. 17-18; 2. 8; 3. 14; 17. 14; 19. 11-16; 21. 22-23; 22. 1, 13). Христологическое учение иоанновских писаний общепризнанно считается наиболее развитым в Новом Завете, и «Откровение» в этом отношении является органичной частью иоанновского корпуса.
Еще одна черта, роднящая «Откровение» с Евангелием и Посланиями апостола Иоанна в богословском отношении, — резкое противопоставление добра и зла, часто именуемое «иоанновским дуализмом» (Ин 7. 6-7; 8. 23, 39-47; 12. 31; 14. 30; 16. 20; 17. 16; 18. 36; 1 Ин 2. 15-23; 4. 1-6; Откр 11-13). При этом особое внимание обращает на себя подчеркивание значительной, хотя и временной и ограниченной власти, попущенной в мире диаволу и его служителям. В Евангелии это проявляется в именовании диавола «князем мира сего», в Первом и Втором Посланиях в именовании эсхатологического противника Бога «антихристом», а в «Откровении» в указаниях на то, что «дракону» и «зверю» дано вести войну со святыми и победить их, и что им воздается всеобщее поклонение со стороны «живущих на земле». Отличие образного строя «Откровения» от прочих книг иоанновского корпуса можно объяснить его принадлежностью к апокалиптическому жанру, предполагающей использование свойственной именно последнему символики, которой нельзя ожидать в Евангелии и Посланиях.
Язык «Откровения», без сомнения, заметно отличается от языка Четвертого Евангелия и Посланий апостола Иоанна. Грамматический строй языка «Откровения», насыщенный отклонениями от классической литературной нормы и солецизмами, большинством исследователей объясняется как результат реализации авторского замысла. Ввиду этого язык «Откровения» при всем его своеобразии не может свидетельствовать против единства автора «Откровения» и остальных иоанновских книг.
Более сложной является проблема словоупотребления и фразеологии. Й. Фрай на основе сравнительного анализа языков «Откровения», Евангелия и Посланий указал на значительные различия между ними в области словоупотребления, в частности в использовании частиц, предлогов, артиклей и союзов, то есть частей речи, употребление которых происходит, по большей части, неосознанно (Frey. 1993). Эти различия — самый весомый аргумент противников традиционного взгляда на авторство «Откровения». Однако они не имеют силу окончательного доказательства иного авторства. Нельзя исключить влияния даже на неосознанный выбор языковых средств реализации авторского замысла различных обстоятельств написания «Откровения», Евангелия и Посланий апостола Иоанна.
При решении вопроса об авторе «Откровения». наряду с различиями в области словоупотребления и фразеологии во внимание должно приниматься и сходство между ним и остальными иоанновскими писаниями в этой области, примеры которого также рассмотрены Фраем (ср. также: Четыркин. 1916; Böcher. 1981; Idem. 1983). Наиболее яркие из них: именование Христа Агнцем (Ин 1. 29, 36; в «Откровении» 28 раз; хотя здесь употреблено слово ἀρνίον, а не ἀμνός, как в Евангелии); Словом (Ин 1. 1, 14; Откр 19. 13); понимание связи ветхозаветного пророчества Зах 12. 10 с событием распятия Христа (употребляется один и тот же глагол ἐκκεντέω — Ин 19. 37; Откр 1. 7); использование образов «живой воды» или «воды жизни» (Ин 4. 10-15; 7. 37-38; Откр 7. 17; 22. 1, 17), Христа как Пастыря (Ин 10. 11, 14; Откр 7. 17), понятия победы (Ин 16. 33; 1 Ин 5. 4-5; Откр 2-3; ср. особенно: Откр 3. 21; 12. 11; 15. 2; 21. 7) и свидетельства (Ин 1. 8, 19, 34; 3. 11, 32; 4. 44; 5. 31-39; 7. 7; 13. 21; 18. 37; 19. 35; 1 Ин 1. 2; 5. 6-11; Откр 1. 2, 5, 9; 3. 14; 5. 13; 6. 9; 12. 11, 17; 20. 4; 22. 16, 18, 20).
Наличие сходства между «Откровением» и прочими иоанновскими писаниями Нового Завета находит широкое признание в современной науке, и суждение святителя Дионисия Великого о том, что между «Откровением» и Евангелием от Иоанна «нет и слога общего», критики не выдерживает.
Одновременное сходство и явные различия между иоанновскими книгами привели ряд исследователей к предположению о существовании некоего «иоанновского круга» или «иоанновской школы», у истоков которой стоял либо апостол Иоанн, либо другой носитель этого имени, например пресвитер Иоанн (Weiss J. 1904; Barrett. 1955; Cullmann. 1975; Frey. 1993; Taeger. 1989). Согласно данной гипотезе, в иоанновских писаниях могли быть отражены образы и идеи этой школы, что объясняет сходство отдельных книг. Различия же между ними объясняются тем, что их литературное оформление осуществлялось разными людьми и, возможно, на разных этапах истории школы. Однако существование «иоанновской школы» не находит подтверждения в свидетельстве древних — как новозаветных, так и патристических — источников, поэтому и данная гипотеза не позволяет решить вопрос об авторе «Откровения». Ответ на него может быть найден только на основании сопоставления внутренних данных текста «Откровения» и внешних свидетельств о его происхождении. Из внутренних данных в равной степени могут быть извлечены аргументы как в пользу, так и против традиционного авторства «Откровения» . Большинство же древних писателей свидетельствует об апостольском происхождении «Откровения», что обеспечивает этому представлению перевес.
- (ссылка на официальную версию словарной статьи, где все слова сокращены, от чего у меня крыша немного едет)
- первая часть расшифровки
- продолжение её расшифровки