Тициан. «Сельский концерт», ок. 1509. Лувр
Видения в безмятежности
Два молодых человека, одетых по последней моде, сидят на лужайке в компании обнаженных женщин и музыкальных инструментов. И это не бытовая сценка, изображающая пикник развратной итальянской молодежи, а скорей всего, аллегория. Одна из дам, держащая флейту – наверно, муза музыки, сопровождающая юношу с лютней. Девушка, льющая воду из кувшина – тогда муза поэзии, спутница второго мужчины.
Обе красавицы – ирреальные образы, порожденные вдохновением отдыхающих. Обратите внимание – герои картины оглядываются, обеспокоенные появлением на заднем плане пастуха, чье стадо своими криками нарушило их музыкальный покой. Картина, которая считается самым великим из всех «концертов» в мировой живописи, воплощает идеальное спокойствие, присущее эпохе Возрождения. Кстати, ранее считалось, что автор ее Джорджоне, но не так давно Лувр поменял атрибуцию на Тициана.
Караваджо. «Лютнист», ок. 1595. Эрмитаж
Отрада для всех пяти чувств
Про это полотно обычно вспоминают, что позировал для него, скорее всего, спутник жизни Караваджо, молодой художник Марио Миннити. Но все же эта картина является не «портретом», в смысле изображением конкретного человека, а иллюстрацией глобальной идеи красоты, причем такой, которую надо воспринять всеми органами чувств. Для зрения – миловидность лютниста и изящество цветов в вазе. Нос должен вспоминать приятный запах этих цветов, а также лежащих рядом плодов. Эти же фрукты должны напоминать о приятных ощущениях органам вкуса. Не забудем и об осязании – наверно, для него предназначены и фрукты, и нежная кожа юноши – кому как больше нравится.
И, наконец, пятое чувство, которое, судя по композиции, здесь главный герой – слух. Именно для его услаждения здесь изображена лютня, ноты со скрипкой. Кстати, судя по полуоткрытому рту – нетипичной детали мимики для искусства того времени, юноша вдобавок и поет. Наверняка нежным тенором, а то и альтом! Именно так музыканты развлекали гостей на праздниках XVI-XVII веков – не только на богатых приемах, но и на частных вечеринках.
Ян Вермеер. «Урок музыки», ок. 1662-1665. Королевская коллекция Великобритании
Похвальное самосовершенствование
У Вермеера в мастерской имелся достаточно ограниченный набор реквизита – ковер, драпировки, несколько кувшинов. И они кочуют у него из картины в картину. Удивительно, но несмотря на это однообразие предметов, в каждом полотне художнику удается создать свой уникальный мир. В этом полотне, например, запечатлена молодая девушка и ее преподаватель музыки. Она стоит за верджинелем (разновидностью клавесина), рядом на полу лежит виолончель. Любопытно, что это не изображение профессионального музыканта за работой, а мирная жанровая сценка. Ведь в Голландии этой эпохи уровень жизни вырос настолько, что многие бюргеры могли позволить себе покупку ценных инструментов и обучение своих дочерей музыке. Но дело не только в социальной подоплеке: малые голландцы в своих картинах использовали музыку как метафору гармонии и символ скоротечности жизни, неуловимого мгновения.
Антуан Ватто. «Fêtes Venitiennes», 1718-9. Национальная галерея Шотландии
Маленькие радости после работы
Великий французский живописец эпохи рококо – времени, которое сознательно избегало всего «великого» и «грандиозного», изобрел свой собственный жанр, называемый «галантные праздники». В них он изображал своих современников – аристократов или актеров, но не в бытовых, жанровых сценках, а за увеселениями, танцами, отдыхом на природе. Музыка была важным элементом этих маленьких французских пикников времен Людовика-Солнце и его преемника. На большинстве его картин этого жанра люди поют или танцуют. И хотя подчас музыкальные инструменты не очень заметны, как здесь, их звучание всегда очевидно в зримом танцевальном ритме, которое связывает персонажей.
На этой картине, название которой примерно можно перевести как «Венецианские увеселения» (в честь оперы-балета А. Кампра 1710 года), изображена девушка – возможно, актриса Шарлотта Демаре, фаворитка принца-регента. А ее партнер по танцу, мужчина в «восточном» наряде – друг автора, не очень талантливый художник, зато обеспеченный чиновник от искусства. Глядя на эту сценку прямо завидуешь развлечениям интеллигенции эпохи рококо…
Генрих фон Гесс. Аполлон и музы. 1826. Баварские государственные собрания картин
Почтительные слушательницы
А вот те живописцы, которые работали в стиле классицизм и вдохновлялись не развлечениями своих друзей и подруг, а античной мифологией, картины про концерты писали более скучные, холодные. Самые торжественные из них обычно посвящены древнегреческому богу музыки и поэзии Аполлону. Бог восседает на горе Парнас в обществе девяти муз, покровительниц всех видов искусств. В руках у него лира – струнный инструмент, на котором в Новое время давно уже не играл, однако художники продолжали активно употреблять ее в произведениях искусства как опознавательный атрибут. У одной из муз тоже лира в руках – скорей всего, это Терпсихора, покровительствовавшая танцам, или Эрато, отвечавшая за любовную поэзию. А Эвтерпу, покровительницу непосредственно музыки, изображали с предками гобоя или флейты – авлосом или сирингой. Впрочем, в компании Аполлона, как мы видим, дамы не музицируют, а лишь внимают ему в восхищении: типичная гендерная дискриминация для произведений того периода!
Эдгар Дега. «Оркестр в Опере», ок. 1870. Музей Орсе
Содержимое оркестровой ямы
Чем ближе к нашему времени, тем меньше художники интересуются классической музыкой. Импрессионисты – к примеру Дега или Тулуз-Лотрек, предпочитали более фривольные развлечения: варьете или уличные кафешантаны, то есть открытые террасы, где певички с большим декольте, грассируя, распевали свои песенки. Однако у Дега неистребимой оставалась и любовь к балету – а как тут без классических музыкантов?
Так возникла его картина «Оркестр в Опере», по сути – групповой портрет музыкантов, трудившихся в Парижской Опере. Большинство лиц в оркестровой яме узнаваемы, это конкретные люди, его друзья и знакомые, например Дезире Дихау (с фаготом). Дега умудрился даже в ложу на заднем плане поместить лицо – это композитор Эммануэль Шабриэ. А вот балерины обезличены, это всего лишь ножки, извечный символ ускользающей красоты в жизни Дега.
Марк Шагал. «Скрипач», 1912-13. Стеделейк музей, Амстердам.
Символ судьбы нации
В 20 веке в живописи днем с огнем найдешь хорошие струнные или духовые. Пикассо же с его гитарами и скрипками, мутировавшими в кубизме до полной неузнаваемости, явно не считается… И дело не только в том, что изменились интересы художников: ведь и сама классическая музыка все меньше и меньше становится предметом повседневности, досуга обычного человека. Но как же без скрипки живописи Марка Шагала! ведь для еврейских местечек, жизнь которых он отражал в своих полотнах, эта тема оставалась по-настоящему символической. Недаром придуманный им «скрипач на крыше» станет нарицательным, перекочевав в 1960-е в название мюзикла по Шолом-Алейхему, посвященному вообще молочнику. А еще у Шагала есть картины про прекрасных женщин-скрипачек, которые летят по ночному небу и музицируют… Этот образ более универсален, но почему-то не так запомнился публике.
(с) Софья Багдасарова, журнал MY WAY, 2018
- А еще почитайте мой вчерашний пост про гаремных красавиц в живописи, выпиленный из топа жж за сиськи (или феминизм). Говорят, во френдлентах он тоже был не виден.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →