СОМНИТЕЛЬНЫЕ КОМПЛИМЕНТЫ ОРИЕНТАЛИЗМА
"Оказывается, есть такое мнение, что нам, женщинам с кавказскими, цыганскими и/или семитскими корнями, грех жаловаться на белую культуру. Ведь мол вся европейская классика нас боготворит и восхищается нашей красотой и оригинальностью, чего не скажешь о носительницах тяжелых расовых стигм «черных», «желтых» и «красных», а угнетать нас могут только злые и косные невежды, далекие от мировых культурных сокровищ. Ну да, иногда и такие приходят к власти, и тогда случаются массовые фобии и крестовые походы. Но вообще-то дифирамбами в нашу сторону полны школьные курсы русской, зарубежной литературы и МХК, а это сложно назвать дискриминацией. Шах и мат, как говорится.
Нельзя и придумать большего заблуждения.
А. де Буш. "Одалиска". Нач. 20 века
Несмотря на то, что современное понятие PoC/WoC не обозначает непосредственно антропотип и сейчас применяется ко всем людям, в отношении которых используется комплекс из расовых, этнорелигиозных и классистских клише, — никто не отрицает наличие у нас так называемого white pass или racial passing, что можно интерпретировать как «белый пропуск» с интересным смысловым оттенком «расовый зачёт». Это совокупность больших или меньших белых привилегий, которыми в базовой комплектации обладает часть ближневосточных, южноазиатских и североафриканских народов, а также некоторые этнические общности (евреи и цыгане). При этом, разумеется, наиболее выраженный белый пропуск имеют те люди, которых сами представители белого большинства не опознают как «других» и «не таких». Но тем не менее, белый пропуск сыграл с нами злую шутку: ближний (или домашний) экзотизм создал псевдо-положительный образ «восточной женщины», ставший одним из самых долгоиграющих мужских сексуальных фетишей и впоследствии поглощенный белым Мифом о Красоте, оставив большинству из нас стойкое недовольство своей внешностью и массу проблем с самовосприятием.
Дж. У. Уотерхаус. "Неприятный попутчик, или Уличная сцена в Каире". Ок. 1872
Давайте подумаем, к каким ролевым моделям в действительности склоняется девочка из вышеуказанных этнических меньшинств, социализирующаяся в доминантной белой культуре и получающая образование на одном из европейских языков (в том числе и на русском).
Да, в европейском искусстве «восточные женщины» представлены с избытком, но довольно специфически и в рамках особых направлений — колониальной ориенталистской литературы и живописи. Знаменитый культуролог Эдвард Вади Саид определил ориентализм как стиль мышления, основанный на изобретенной европейцами дихотомии Востока и Запада, и назвал его «не правдивым дискурсом, а знаком власти». И что особенно важно, это мировоззрение было навязано и самим «восточным людям» как средство самопознания, в первую очередь — интеллигенции колоний и диаспор.
Анри Барон. "Курящий турок", 1844
По словам Саида, с началом исторического Нового времени, ознаменовавшегося становлением европоцентризма, маятник не раз качался от полюса к полюсу: отвращение «прогрессивных белых людей» к «дикому Востоку белого пропуска» сменялось обожанием, а потом преклонение перед таинственной другой жизнью (вольнолюбие, чувственность, близость к природе, особая духовность, нега) вновь оборачивалось демонизацией (неповиновение, жестокость, отсталость, религиозный фанатизм, лень). И обе эти крайности органично сочетаются в широко известном феномене колониальной идеологии, который Саид называет «Романтическим Проектом Спасения».
А.А. Тану, "Одалиски", 1905
Развивая идеи Саида, специалист по русско-еврейским связям Борис Чёрный в статье «Начало и конец еврейского экзотизма во Франции» пишет о символическом соответствии между завоеванием территории и соблазнением «экзотической красавицы». Эта идея пришлась по вкусу скованному христианскими догмами и светским этикетом европейскому дворянину: тогда как даже разглядывание в лорнет незнакомой дамы могло стать поводом для скандала, фантазия о Востоке позволяла ему «отбросить условности» и представить себя полноправным хозяином женщины, тем более, что это была одна из очень немногих санкционированных эротических тем, которые можно было публично изображать.
Stephan Sedlaczek. "Новая обитательница гарема"
Сюжет о загадочной восточной женщине достиг пика своей популярности в XIX веке: так европейская классика наполнилась стереотипными литературными и живописными портретами очаровательных еврейских девушек-сироток, турчанок в гаремах и молодых цыганских гадалок (Вальтер Скотт, Гюго, Шатобриан, Альфонс Доде, Гюисманс, Альфред де Виньи, Энгр, Делакруа), а в Российской империи началась повальная мода на Кавказ, и дворянские юноши рвались на службу в далекую провинцию, где их ожидал целый ассортимент «младых черкешенок», «юных армяночек» и «дочерей Тифлиса» (Пушкин, Лермонтов, Бестужев-Марлинский, Полежаев, Лев Толстой, Брюллов, Верещагин).
И в самом деле, сходство образов горянки, цыганки, еврейки и ближневосточной мусульманки в классической литературе поражает:
1) Они прекрасны телом.
Как бы странно это ни показалось современной женщине, они описываются абсолютно одинаково: огромные глаза блестят, как огни; черные брови выгибаются горделивой дугой; ярко-алые губы манят подобно розе; густые черные косы рассыпаются по груди. Перед нами не просто конвенциональная героиня, вполне вписывающаяся в формат Мифа о Красоте, но и... типичная белая брюнетка. И в то же самое время характерные антропотипические черты, часто встречающиеся среди представительниц этих этносов (непокорная копна волос, более смуглая кожа, растительность над верхней губой и на предплечьях, большие носы с горбинкой и т.п.), оказываются присущи третьестепенным статисткам, что не представляют для мужчин сексуального интереса. Например, старухам-нянькам, пожилым поселянкам или уродливым соперницам.
С оригинала Фридриха фон Амерлинга. "Одалиска", 1860-80-е
2) Они прекрасны душой.
К их внешней привлекательности добавляется соответствующая легенда об их богатом духовном мире. Им приписан симбиоз из противоположных для европейской культуры качеств: с одной стороны, это страстность, чувственность и близость к природе (даже еврейки, до поры до времени запертые в гетто и невидимые для белых мужчин, воспринимаются по образу и подобию Суламифи из «Песни Песней»), а с другой стороны — непреклонные нравственные принципы. Правда, это очень удобный для белых мужчин моральный облик.
Луис Рикардо Фалеро. "Восточная красавица". 1890-е
3) Они на удивление благосклонны к колонизаторам.
Они явно или в глубине души жаждут быть соблазненными романтичными героями-любовниками, либо сами активно соблазняют «наивных» белых рыцарей. С эволюцией романтизма как такового мало что меняется в этом пункте: экзотическая красавица равно «пылает страстью» и к резонеру другого поколения — уже откровенно абьюзивному нигилисту, нервному, пресыщенному и разочарованному в жизни.
Делакруа. "Ревекка и раненый Айвенго"
4) Они противопоставлены местным мужчинам.
Они несчастны в своей общине, потому что их окружают отрицательные мужские персонажи: неправедно разбогатевшие и пронырливые евреи, суровые и дикие горцы, жестокие и жадные арабы, хитрые и беспринципные цыгане. Что немаловажно, белый спаситель также нарочито обособлен от злых и агрессивных отцов, братьев и местных женихов. То, что «цивилизованный» мужчина в своем эгоизме, собственничестве и притязаниях по сути не уступает мужчинам-«варварам», искусно прячется.
Делакруа. "Селим и Зулейха" (илл. к Байрону), 1857
5) Они плохо заканчивают.
Их судьба как правило трагична. В лучшем случае прекрасная дикарка уступает место рядом с Белым Принцем такой же белой и просвещенной сопернице, жертвуя своими чувствами ради счастья главного героя. Или будучи отвергнутой им, по иронии жанра именно из-за тех же негативных качеств, приписанных мужчинам ее культуры в предыдущем пункте, которые внезапно просыпаются и у нее. Но обычно она умирает от тоски и неразделенной любви, совершает суицид либо ее убивают.
Николай Ге. "Лейла и Хаджи Абрек" (илл. к Лермонтову). 1852
Ничего не напоминает? Идентифицироваться с объектом винрарного белого секс-туризма (реального или происходящего во влажных мужских мечтах) что-то совсем не хочется. Действительно, ориенталистское направление в европейском искусстве не только легитимировало право белого мужчины даже не на обладание, а скорее на пользование восточной женщиной, оправдывало ее объективацию и даже романтизировало ее смерть. Это была только «элитная» верхушка айсберга. Ориентализм также породил и многочисленные низовые лубочные произведения. Эти народные адаптации сюжетов из «высокой литературы» отличались куда более аляповатыми декорациями и куда более грубой сексуализацией персонажек. Спрос на такое чтиво был бешеный — в частности, книга низового прозаика Зряхова «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка» за век переиздавалась около сорока раз.
Жером. Арабский рынок наложниц. Ок. 1866
Картины художников-ориенталистов также давали понять, что восхищение восточной экзотикой на деле означало дозволение «белым, но не слишком» женщинам отличия от «правильных белых» только в узких рамках нормативности. Довольно быстро эти границы стерлись: «восточность» была раздроблена на части и отчуждена от ее носительниц в пользу привилегированных. Как сказал доктор искусствоведения Евгений Штейнер (правда, критикующий Саида и его теорию), «европейцы придумали Восток и населили его воображаемые гаремы европейскими женщинами». И далее: «Это были вполне белые, рыжие, с каштановыми волосами бледнокожие женщины, очень часто возлюбленные самих художников или возлюбленные их патронов, заказывавших картины, только помещенные в восточный интерьер. То есть ориентализм в искусстве был весьма интересной, хотя нередко пошловато-салонной тенденцией решать свои собственные европейские [сексуальные] проблемы при помощи вольно трактуемых сюжетов с удальцами-мужчинами и женщинами-красавицами – это одна из мифологем культуры европейского романтизма».
Энгр. "Одалиска с рабом". 1842
В свете того, что колониальная экспансия и ассимиляция внутренних этнических меньшинств описывалась эротическими метафорами, совсем не кажется удивительным, что восточная женщина во второй половине XIX века уже недвусмысленно маркируется как обслуживающая и сексуально доступная. Если вернуться к статье Чёрного, то мы найдем там следующее ее амплуа: «куртизанка, актриса или певица (тогда эти три слова были почти синонимами), которая находится на содержании и держит светский салон». Например, у Бальзака в «Утраченных иллюзиях», «Кузене Понсе», «Турском священнике» куртизанки носят еврейские имена (Эстер, Сара, Жозефа и Мирра) и отличаются восточной внешностью.
Шарль Ландель. "Еврейка из Танжера".
И это не было преувеличением: почуяв тренд, владельцы публичных домов того времени наполнили свои заведения «восточными комнатами», где белые проституированные женщины, наряженные «податливыми одалисками» и «страстными цыганками», должны были удовлетворять потребности белых мужчин в ролевых играх. Пройдет совсем немного времени, и в литературе появятся каноничные описания практик культурной апроприации уже в высшем свете: маскарады и костюмированные вечера на восточную тему для белого дворянства, восточные танцевальные номера в исполнении белых танцовщиц в этно-гриме и т. п. Также происходило и искажение самовосприятия у представительниц колонизированных культур, живущих в белом окружении.
Луис Рикардо Фалеро. "Фаворитка". 1890-е.
Конечно никакое искусство, даже эротизированное, никогда не мешало расистам всех мастей репрессировать, депортировать, убивать и организовывать геноциды, когда бы им это ни взбрело в голову. Крен маятника в сторону ненависти только укреплял женщин из этнических меньшинств в мысли, что внешнее сходство с европейками является не только привилегией и бонусом на «ярмарке невест», но и просто залогом выживания. В такие времена красота и впрямь становится дарвинистской биологической целесообразностью, и белый пропуск высшей категории стал заветной мечтой арабок, евреек, цыганок и горянок.
Giulio Rosati. Inspecting New Arrivals
И в современности эта тенденция продолжает процветать. В экранизациях знаменитых произведений на восточную тему портреты женщин из колонизированных в XIX веке культур снова и закономерно искажаются. В кино их играют нормативные белые или счастливые обладательницы абсолютных белых пропусков, и это даже если не соваться, например, к штампам «идеальной фигуры». Мы наблюдаем прославление выпрямленных волос, не видим никаких усиков, монобровей, тяжелых век и больших носов (или, не дай бог, всего комплекта сразу!) у Натали Портман, Вайноны Райдер, Рейчел Вайс и Ким Кардашьян. Актриса же с выраженной семитской внешностью, если ей вообще удается «перерасти» массовку и второй план, обречена на комические роли (Барбра Стрейзанд, Бетт Мидлер, Фаина Раневская, Лия Ахеджакова), и если и становится востребованной в большом кино, то в зрелом и даже пожилом возрасте (Мириам Маргулис, известная по роли профессора Стебль в Поттериане). В анимационных фильмах типа «Принца Египта» или «Аладдина» персонажки имеют одинаково конвенциональные лица. То же относится и к главной героине «Кота раввина» - видимо, художник счел, что и так уже посягнул на святое, наделив Злобию размером-плюс, а длинный нос ее «некрасивой подружки» уже откровенно карикатурен.
Таки образом, универсальная в контексте Мифа о Красоте потребность девочки из вышеуказанных этнических групп нравиться другим людям и внешне им соответствовать сплошь и рядом оборачивается самоедством и дисморфофобией по поводу того, что они «некрасивые белые». И они выпрямляют волосы горячим утюгом — ведь в «Дневниках принцессы» непослушная копна волос героини Энн Хэтэуэй признается неопрятной и исправляется стилистом под присмотром бабушки-королевы, и вот уже «преображением» девочки впечатлен весь класс. И считают дни до заветного 18-летия, чтобы сделать ринопластику, как великая Шер. И бреют чуть ли не все тело целиком — ведь в популярных комедийных шоу растительность на лице, руках и спине у женщин становится поводом для смеха, потому что «это уже чересчур». (...)"
Оригинал статьи, текст: Хана Кочеткова специально для Body Positive
Ренуар. "Одалиска", 1870
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →