Как-то красавица и поэтесса Румайкийя, жена севильского халифа Аль-Мутамида, впервые в жизни увидела снег. Это зрелище зачаровало ее свой красотой – но снегопад вскоре закончился, все растаяло… Румайкийя заплакала от разочарования и заставила халифа пообещать, что снег будет выпадать каждый год. Однако в Кордове такая погода бывала крайне редка, и чтобы порадовать красавицу, муж засадил склоны гор под Кордовой миндальными деревьями. Когда весной они зацвели, то холмы будто вновь оказались покрыты сугробами. Эти деревья показывали у Кордовы еще несколько веков.
Знакомство Аль-Мутамида с Румайкийей тоже было романтичным. Как-то он гулял по берегу реки Гвадалкивир вместе со своим другом, поэтом и политиком Ибн Аммаром, и мужчины перебрасывались поэтическими экспромтами. Вдруг Ибн Аммар замешкался и не смог подхватить строчку друга. И Аль-Мутамид услышал нежный женский голос, который изящно продолжил его рифмы. Он оглянулся и увидел рабыню – погонщицу ослов. Принц влюбился в нее с первого взгляда и упросил хозяина продать ему девушку. Румайкийю уступили задешево – она была плохой работницей, слишком витала в облаках и увлекалась сочинением стихов. Брак оказался очень удачным: он любил всю жизнь лишь ее, не заводя гарема. А когда его свергли, Румайкийя последовала за мужем в ссылку.
Не только поклоняться своим возлюбленным, но и соединять любовь и поэзию – европейцы научились у мавров. Недаром обычай этот создали при дворах Аквитании, Окситании и Прованса – краев, у которых арабская Испания была под боком. Испанские поэты, писавшие на арабском языке, создали тысячи произведений о любовной истоме, пирах с возлюбленными, «когда соски юных рабынь пронзали наши груди, подобно острым копьям» и родинках красавиц. Причем эти красавицы отнюдь не были безмолвным «предметом страсти» – не только Румайкийя, но и другие женщины Андалузии вступали в поэтические беседы на равных с мужчинами. Образование считалось таким же обязательным качеством для идеальной возлюбленной, как и внешность. И это не было особенностью одной лишь Испании – так считали во всем арабском мире той эпохи. В 903 году севильец Ибн Хадджадж привез из Багдада певицу-рабыню по имени Камара. Любопытно, что она сочла испанцев (и, видимо, испанок), достаточно провинциальными. Сохранились ее слова: «Самая позорная вещь на свете — невежество, и если невежество служит для женщины пропуском в рай, то я предпочла бы, чтобы Создатель отправил меня в ад!»
Борьба с арабскими завоевателями Испании (Реконкиста, т.е. «отвоевание») для христианских рыцарей была опасна не только смертью или ранениями. Один суровый нормандский граф, приехавший на полуостров сражаться с неверными, пропал без вести после взятия Бабастро в 1064 году. После долгих поисков его, наконец, обнаружили: в арабском доме, лежащем на диване и коврах, в восточном халате, среди прекрасных поющих девушек. Дом был наполнен изысканной едой, драгоценностями, дорогими шелками и парчой – как из такого вырваться!
Взаимопроникновение исламской и христианской культур шло, разумеется, и путем смешения крови. Браки между представителями двух этносов были весьма часты. Любопытный курьез: некоторые султаны на протяжении нескольких поколений предпочитали наполнять свои гаремы блондинками (предсказуемо для восточных мужчин). Как результат, через несколько поколений династия могла почти целиком сменить масть – все дети в ней оказывались белокожими блондинами. Влияли христианские женщины и на поведение своих арабских владык, причем не всегда положительно. Например, когда в восьмом веке андалусский вали Абдул-Азиз взял в жены вестготскую королеву Эгилону (вдову короля Родериха), она стала упрекать его в чересчур простом поведении с подданными. Абдул-Азиз послушался ее, начал по вестготскому обычаю носить на голове корону и требовать от андалузцев низких поклонов. Из-за этого пошли слухи, что он тайно принял христианство – и его убили.
Из народа басков происходила златовласая красавица Аврора, около 960 года попавшая в гарем кордовского халифа Аль-Хакама II и получившая там имя «Субх». Муж любил Субх так сильно, что разрешал ей выходить из дворца и гулять по Кордове – причем она переодевалась для удобства в мужское платье, невиданный либерализм! Впрочем, злые языки утверждают, что супруг разрешал ей переодевание совсем по другим причинам, и именно так она, единственная из женщин, смогла заманить Аль-Хакама на свое ложе и зачать его ребенка. После смерти супруга Субх правила от имени сына и вошла в историю как одна из самых могущественных женщин средневековой Испании, став, вдобавок, покровительницей Альмансора (благородного арабского воина из «Песни о Роланде» и множества других европейских сочинений). Кстати, дочерей в гарем Альмансору отдали многие христианские монархи – король Наварры отдал Урраку, король Леона – Терезу, а граф Кастилии, где королей еще не было – Онеку.
Проникала мавританская кровь и в христианские династии, и потомки тех мавров сидят на тронах Европы до сих пор...
(C) Софья Багдасарова, Royal flight, 2018
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →