История жалкого неудачника — самого знаменитого подделывателя Вермеера: shakko.ru

Роковая красотка Клеопатра лицом походила на Инну Чурикову; среди всех фараонов Тутанхамон являлся самым незначительным; Бэкингем был гомосексуалистом, а Мата Хари — романтичной идиоткой по фамилии Маклауд. Человеческое воображение делает истории такими прекрасными, каковыми они никогда не бывали в действительности; оно, словно океанская волна, обкатывает грубые булыжники реальности в гладкую, глянцевую гальку мифов.

Есть красивые байки и в истории искусства.Одна из них повествует о дельфтском сфинксе — Яне Вермеере, а также о его соотечественнике, ловком мошеннике, который через триста лет столь ловко подделывал картины гения, что никто-никто, даже самые знающие и самые умные эксперты на земле не могли почувствовать разницу. Его картинами восхищались все, и одна даже попала в коллекцию злокозненного рейхсмаршал Геринга. Но успех художника-фальсификатора обернулся бедой — после войны его арестовали за коллаборационизм.

И вот, когда он сидел на скамье подсудимых, а судья грозил ему смертной казнью за дружбу с фашистами, вот тогда талантливый преступник решился. Он встал во весь рост и признался: «Эти картины — не Вермеер, на самом деле их нарисовал я! Когда я писал в своем собственном стиле, голландские критики не обращали на меня внимания. И я решил насмеяться над ними, потому и создал этих фальшивых вермееров!». Но никто не поверил подсудимому. В человеке, сравнявшего себя с гением, всех развеселила такая мания величия.

Все же, поскольку он настаивал и упирался, его заперли в камере вместе с кистями и холстом. И вот тогда, на глазах у судей, он нарисовал своего последнего вермеера, лучшего из всех… Звали этого человека Хан ван Меегерен.

Красивая история. Если вы хотите знать ее по-настоящему, то читайте дальше.

Существует немецкая поговорка о том, что дьявол кроется в мелочах. В рассказе о Хане ван Меегерене такими мелочами, как это не удивительно, оказываются сами картины. Стоит лишь повнимательнее взглянуть на них. И из талантливого, задушенного критиками художника, из практически «второго воплощения» Вермеера в 20-м веке, пусть ненадолго и не по-настоящему, но все же побаловшего публику почти вермееровской красотой, из трикстера и пикаро, задорно натянувшего нос экспертам, Меегерен превращается в совершенно иного персонажа: в беспринципного и нечистоплотного человека, слабого рисовальщика, умелого спекулянта — на человеческих чувствах и художественном рынке.

Настоящий ван Меегерен, рисунки в его подлинном, собственном стиле, которые демонстрируют его интересы и манеру.

Это был 1923 год. Эра джаза была в самом разгаре, межвоенная Европа утопала в шампанском и полузапретных увлечениях; утомленные красивые женщины в платьях, вышитых стеклярусом, курили сигариллы через длинные и тонкие мундштуки. Чего странного в том, что именно в этот год, бросив жену, родившую ему двоих детей, Хан ван Меегерен находит свои истинное «призвание»? За спиной у него было обучение в Дельфтском университете, работа учителем рисования, пара персональных выставок в беленых залах с низкими потолками, на которые по три раза сходили все друзья, какие-то мелкие незначительные успехи, блекнущие на общем фоне истеричной и небогатой жизни художника. Он обвинял во всем критиков, он ругал художественный истеблишмент Голландии, у которого «недоставало вкуса». Он начал пить.

И тогда вместе со своим другом-химиком он начинает свою криминальную деятельность -- в возрасте 34 лет. Это были подделки в стиле Халса, одна — «Пьющая женщина», другая — «Смеющийся кавалер», которого им удалось продать через посредников как ранее неизвестный подлинник Хальса. «Смеющийся кавалер» ушел с аукциона и в карман Меегерена попали приятные денежки.

Но спустя два года это полотно попалось на глаза маститому искусствоведу д-ру Абрааму Бредиусу, который без особых усилий атрибутировал его как фальшивку. В связи с этим скандалом имя Меегерена не всплывало, и начинающий непойманный преступник извлек из нее определенные уроки.

Потом достаточно долгое время наш герой притих. Продолжая жить в Голландии, он пытался издавать художественный журнал, который через два года незаметно скончался. Женившись в 1927 году на разведенной актрисе, через некоторое время Меегерен переезжает в солнечные земли Южной Франции, где, по собственным словам, зарабатывает написанием портретов. Но занимается он не только этим…

Портрет жены (подписан настоящей фамилией)

В те годы искусствоведческая наука Европы бурлит, она полна азартом первооткрывателей. Лишь недавно д-р Бредиус, о котором мы говорили выше, объявил на страницах великого и ужасного «The Burlington Magazine» (1932) об находке ранее неизвестного произведения Вермеера — «Дамы за спинетом». (UPD: сегодня считается, что и это подделка Меергерена!).

Вермеер был актуальной темой, и в первые годы своей жизни на Лазурном побережье Меергерен в ней упражняется. В 1935-36 гг. он пишет следующие картины: «Девушку с нотами» и «Музицирующую девушку».

Эти картины на первый взгляд очевидно схожи с настоящими произведениями Вермеера: мы знаем наизусть этот джентльменский набор — его девушек, его служанок, его перламутровый боковой свет слева, пол в шахматную клетку и золотисто-бордовый ковер, кочующий из картины в картину. И потому при виде этих частиц красоты память услужливо подсказывает — Вермеер. Меегерен же, перебирая между пальцами эти составные части, создал эдакое мозаичное панно, коллаж, что-то надерганое по нитке из наследия великого и очаровательного дельфтского мастера, которому было лениво и неинтересно выходить за пределы студии в поисках новых мотивов.

Удивительно, но эти Меегерен никогда не пытался продать первых двух столь узнаваемых фальшивых «вермееров». Они остались у него, и в юридическом смысле эти картины — не более чем просто экзерсисы, разрешенные любому художнику. Объяснение простое: не смотря на то, что картинка достаточно похожа, сами полотна могут сойти за старинные только на репродукциях: Меергерен тут не озадачивался состариванием холста, грунта и красочного слоя, он просто упражнялся в живописи. Их физическое состояние явно свидетельствует о том, что картины написаны в ХХ веке.

Меегерен не обходит вниманием и других художников: он пишет в стиле Петера де Хоха подделки под названием «Игроки в карты» и «Пьяницы», а также подделывает «Мужской портрет» Терборха. Их он продает уже за пяти- и шестизначные цифры, ведь он уже освоил высокое искусство состаривания живописной поверхности с помощью пропекания в печи, использования жестких барсучьих кистей, кислот и проч.

Автопортрет

«Христос в Эммаусе»

Наступает черед подделывать Вермеера и продавать его, ведь он — лакомый кус, его картины, как жемчужины в четках, можно перечесть за пару минут. И эта штучность в два раза увеличивает стоимость его полотен, и без того невероятную за счет его гениальности. Вспомним, например, недавно проданную невадскому миллионеру «Молодую девушку за спинетом» — она размером с обыкновенную тетрадь, а стоит 42$ миллиона.

Несомненно, Меегерен следил за научными публикациями по теме. В частности, он мог заинтересоваться работами д-ра А. Бредиуса, того самого эксперта, который ранее разоблачил его «халса». Бредиус, считавшийся в то время лучшим специалистом по Вермееру, имел теорию о складывании творческого метода дельфтского художника, который, прежде чем окончательно обосноваться в своем семейном гнезде и написать свои классические вещи, мог предположительно совершить путешествие по Италии и испытать воздействие вседовлеющего тогда караваджизма.

Бредиус полагал, что со временем могут быть найдены ранние религиозные полотна художника.Эта теория послужила толчком для вдохновения мошенника. Меегерен совершил то, за что им заслуженно восхищаются — не имея перед глазами произведений раннего вермеевского периода, он попытался экстраполировать, влезть в шкуру Вермеера и написать картину так, как это сделал бы Вермеер под влиянием караваджизма.

"Святая Пракседа" -- религиозная картина раннего Вермеера, в атрибуции которой его кисти некоторые ученые все-таки сомневаются

Это произведение — «Христос в Эммаусе», было написано Меегереном в 1937 году на вилле Рокебрюн (Южная Франция). Оно оказалось самой успешной его подделкой.

Ответ Меегерена на вопрос, каким мог бы быть ранний религиозный Вермеер, удачно обманул экспертов. Восхитительный способ. Пусть на дворе двадцатый век, но до постиндустриальной эпохи еще далеко: совсем недавно в Петрограде граждански ответственные бойцы обстреливали превысившие скорость автомобили (более 30 км/ч!) из наганов, концерн BMW производил дирижабли и цеппелины, а в косметике произошел революционный прорыв — губную помаду догадались поместить в тюбики, а для туши придумать круглые щеточки. Так и в искусствоведческой науке — рентгеновские лучи, химическая экспертиза и прочие научно-технические достижения считались скорее дополнительной забавой, чем главным инструментом. Главное слово было за «знатоками» с натренированным глазом.

А с чем могли сравнивать знатоки эту картину? «Вермееры» этого раннего «итальянского» периода им были неизвестны, в нижнем углу стояла идеальная подпись, а душу ученых обуревало страстное стремление сделать открытие, убедиться в собственной правоте, обогатить отечественную историю искусства.

Настоящий ранний религиозный "вермеер": "Христос в доме Марфы и Марии"

Меегерен хитро обставил появление на свет божий этого полотна: вернувшись с юга в родные голландские земли, он связался с одним арт-дилером, которому рассказал, что он выкупил картину в Италии у одной захиревшей благородной семьи, у которой она хранилось веками — очевидно, с того самого незапамятного времени, когда Вермеер находился в Италии…

Голландский арт-дилер пригласил произвести экспертизу д-ра Бредиуса — ведь кто может разбираться в вермеерах лучше него? Меегерена не оставляла удача: этому зубру искусствоведения в ту пору было уже 83 года, и у него были некоторые проблемы со зрением. О боже, какое невероятное подтверждение теории! Какую радость доставляет старому ученому это неизвестное дотоле полотно, как приятно снова убедиться в своей правоте. И на страницах «Барлингтон Магазин» Бредиус торжественно объявляет о новом шедевре.

Ажиотаж, вызванный этим «открытием», был велик. Художественный истеблишмент, столь ненавидимый Меегереном, поднял на щит «Христа в Эммаусе». После объявления о том, что картина будет выставлена на продажу, общественность испугалась, что «вермеер» покинет страну. Был кинут клич — об общественном достоянии, национальном интересе, долге людей со вкусом. Спонсоры, меценаты стали жертвовать деньги, и вскоре за сумму в 174 000 гульденов, примерно 2 миллиона американских долларов сегодня, «Христос в Эммаусе» был выкуплен, и потом помещен в Boymans Museum в Роттердаме, превратившись в гвоздь коллекции и самый популярный экспонат сезона.

Мы смотрим на эту картину, мы знаем, что это — подделка, и у нас вызывает недоумение, как же ее могли принять за Вермеера? Настолько ощущение, вызываемое ею, разнится с привычными нам эмоциями от Вермеера. Но глаза у голландцев были тогда запорошены мнением авторитетов и любовью к Вермееру, которого в музеях родины осталось чрезвычайно мало…

И действительно, ведь ошибка возможна, каждый художник имеет свой творческий путь, и изменив привычным темам на кривой дорожке религиозных сюжетов художник может написать что-то совершенно другое, что-то странное и непохожее. Вспомним классических веласкесовых «Менин» и его заказной финт в религиозную живопись, например в «Коронации Марии».

У современного зрителя есть возможность взглянуть на настоящего раннего Вермеера. Культурный человек, знакомый с одними произведениями его классического периода, без ошибки узнает другие подобные. С такими же картинами, как «Св. Праксидия», «Христос в доме Марты и Марии», а также «Диана со спутницами», этот номер не пройдет, если хочется — такие вещи надо просто запоминать.

Вермеер. "Диана со спутницами"

Поэтому не будем сурово упрекать искусствоведов 30-х годов. «Христос в Эммаусе» был простительной ошибкой. Дальше было хуже.

Меегерен творит дальше

Из двух миллионов долларов современными деньгами — цены «Христа в Эммаусе», Меегерену досталось две трети. Это сумма была отрадной. Он покупает себе скромненький особнячок в солнечной Ницце, он вкладывает деньги в другую недвижимость. Торгует и другими своими подделками, продав, например, в 1939 году де хоховских «Пьяниц».

И тут случается вторая мировая война. Меегерен покидает муссолиниевскую Италию и возвращается в Голландию.В эти годы он бросает свою вторую жену, продает еще некоторое число подделок под Вермеера, продолжает покупать дома, отели, и сильно углубляется в тему алкоголя и наркотиков.

В 1941 году Меегерен продает «Тайную вечерю» за сумму примерно равную 4 миллионам фунтов стерлингов по сегодняшним ценам коллекционеру по имени ван Бонинген.

Чисто по-человечески, как творцу, ему было конечно тяжело. В отличие от настоящих художников, он не мог приглашать натурщиков и писать с них — они ведь могли разболтать. После войны, когда вскрылось его преступление, в написанных им подделках стали отмечать заметное воздействие черно-белого кино. Оно помогало ему понимать караваджизм. И помогало просто придумывать — и не только способ накладывания теней: когда ширма спала с глаз, в числе одного из персонажей его картин с легкостью узнали саму Грету Гарбо!

Если мы взглянем на «Тайную вечерю» (ок.1940-41 гг.), то мы легко заметим ухудшение качества работы.Меегерен использует композиционную схему, удавшуюся ему в «Трапезе в Эммаусе» и тот же иконографический тип Христа (кстати, «Этюд головы Христа» ему также удается всучить коллекционеру ван Бонингену за приличную сумму).

Но «Тайная вечеря», (которую он написал целых два варианта), уже натужней и выстраданней, в ней исчезает имевшаяся ранее красота, и даже персонаж в оранжевом неопределенного пола по левую руку от Иисуса, написанный в развороте «Девушки с жемчужной сережкой», кажется скорее безобразным, чем милым.

Другой вариант "Тайной вечери" (?)

Потом он пишет «Благословение Иакова» и «Омовение ног» (обе 1941 г.).
Эти две картины на мой взгляд, просто безобразны.

Почему же человек по фамилии ван дер Ворм заплатил за «Благословение Иакова» 381 тысячу гульденов? А правительство Голландии купило «Омовение ног» за 390 тысяч?! Нет, у Меегерена был талант не художника, у него был талант продавца… На него работало все: то, что покупателям хотелось обладать полотном Вермеера, то, что «Христос в Эммаусе» был уже признанным подлинником, и эталоном для сравнения.

А эти новые картины, действительно, при сравнении с «Христом в Эммаусе», действительно оказывались написанными одним художником (правда, немного не тем). Тяжелые веки, запавшие глаза — прочие недостатки руки Меегерена, стали признанными компонентами раннего творчества Вермеера.

Вдобавок, невероятно важно то, что все эти сделки происходили в те дни, когда Европа была охвачена Второй Мировой. Это делало какие-либо передвижения и атрибуции чрезвычайно затруднительными.(Кстати, д-р Бредиус, открывший дорогу Меегерену своей ошибкой, через два года заявил, что он ошибся, и «Христос в Эммаусе» — это подделка. Но никто его уже не слушал).

Сравнение с аутентичными произведениями Меегерена, сделанными ими вне рамок личины, показывает нам, что ему была в тягость основательность и тщательность живописи старых мастеров. Эти быстрые наброски женских фигур, сделанные Меегереном для издававшегося им одно время журнала, а также другие его рисунки, при сравнении с только что приведенными подделками показывают нам, что была проблема у художника и с анатомией. И если стиль ХХ века позволил ему это замаскировать эскизностью и летучестью, то в «вермеерах» данная слабость лезет наружу. Особенно написанных в поздний период, когда он плотно сидел на морфии.

«Христос и грешница» в коллекции Геринга

Роковым произведением для Меегерена оказалась картина «Христос и грешница», обнаруженная после войны в коллекции Геринга (в числе бесценных шедевров она была спрятана в соляных копях Alt-Aussee). Вермеер был популярен у элиты нацизма: подлинное вермееровское «Искусство живописи» фюрер повесил на стены своей горной резиденции Berchtesgaden.

«Искусство живописи» и «Христос и грешница» рядом смотрятся дико. Предположить, что они вышли из-под одной кисти, можно только сделав усилие. Но Геринг купил эту фальшивую картину. А в одной из версий истории Меегерена говорится, что заплатил рейхсмаршал за эту картину вполне симметрично — поддельными британским банкнотами. Но это тоже элемент легенды.

После разгрома нацизма, когда «Христа и грешницу» обнаружили среди добычи Геринга, Меегерена арестовали за коллаборационизм, выражавшийся в разбазаривании народного голландского имущества. По некоторым данным, в тот момент ему принадлежало около 50 доходных домов и отелей — настолько прибыльным оказался для него Вермеер.

За сотрудничество с фашистами ему грозил расстрел. Умирать не хотелось. И, оказавшись на скамье подсудимых, Меегерен признался в подделке. Какое расхищение национального достояния, говорил он, я обменял эту картину на 200 подлинных произведений голландских художников, меня нужно чествовать как национального героя, ведь Вермеер-то был поддельным!

Кажется странным, что ему действительно не поверили. И ему пришлось написать «Христа среди учителей».

Для забавы сравним это полотно с работой его современника Отто Грибеля, члена «Ассоциации Немецких Революционных Художников», и мы поразимся, настолько много в Меегерене черт его собственной эпохи и настолько мало XVII века.

Отто Грибель. Интернационал. 1929

«Христос среди учителей», написанный подсудимым под надзором судей и экспертов, убедил общественность в том, насколько сурово она ошибалась. Обвинение было снято, и Меегерен был осужден всего лишь за подделку — всего на один год. Но организм старого морфиниста не выдержал, и через месяц отбывания наказания Меегерен скончался от сердечного приступа.

Эта история оставила сильный отпечаток в искусствоведческой науке. Список картин Вермеера был сильно пересмотрен и очищен от всех подозрительных вещей. Но были и более глобальные последствия: она доказала, что «знаточеский» метод экспертизы, основывающийся на «внутреннем чутье», «интуиции» эксперта — конечно, вещь прекрасная, но следует также обращать огромное внимание на технические средства экспертизы. Например, при изучении подделок Меегерена стало ясно, что кракелюры верхнего живописного слоя (созданные им искусственно), банально не совпадают с кракелюрами нижнего слоя — того старинного полотна, на котором он малевал свои подделки. Тогда как при одновременном старении оригинала они должны совпадать.

На суде он признался в создании лишь десятка фальшивых картин, однако считается, что он написал их намного больше. В основном это имитации голландских художников XVII века, которые периодически попадают под пристальное внимание экспертов и оказываются разоблаченными.

Подлинные работы Хана ван Меегерена, написанные им от собственного лица и с его настоящим автографом, стали пользоваться такой популярностью благодаря его "культу личности", что его сын Жак ван Меегерен, также художник, стал их подделывать и с успехом продавать.

(c) shakko-kitsune, 2005,
опубликовано с сокращениями в "Антикварная газета".
Сорри, пост старинный, но потратила кучу сил,
оживляя картинки,убитые фотобукетом,
и поэтому решила поделиться им заново

Подписывайтесь на мой канал в телеграмм!