Возраст героев в романе "Война и мир"

М. М. Блинкина

ВОЗРАСТ ГЕРОЕВ В РОМАНЕ "ВОЙНА И МИР"

(Известия АН. Серия литературы и языка. - Т. 57. - № 1. - М., 1998. - С. 18-27)

1. ВВЕДЕНИЕ

Основной целью данной работы является математическое моделирование некоторых аспектов развития сюжета и установление взаимосвязей между реальным и романным временем, а точнее - между реальными и романными возрастами персонажей (причем, в данном случае, связь окажется предсказуемой и линейной).

Само понятие "возраст" имеет, безусловно, несколько аспектов. Во-первых, возраст литературного персонажа определяется романным временем, которое часто не совпадает с временем реальным. Во-вторых, числительные в обозначении возраста помимо своего основного (собственно числового) значения нередко имеют ряд дополнительных, то есть несут самостоятельную смысловую нагрузку. Они могут, например, заключать в себе положительную или отрицательную оценку героя, отражать его индивидуальные особенности или привносить в повествование иронический оттенок.

В разделах 2-6 рассказывается, каким образом Лев Толстой меняет возрастные характеристики героев "Войны и мира" в зависимости от их функции в романе, от того, насколько они молоды, какого они пола, а также от некоторых других индивидуальных особенностей.

В разделе 7 предлагается математическая модель, отражающая особенности "старения" толстовских героев.

2. ВОЗРАСТНЫЕ ПАРАДОКСЫ: АНАЛИЗ ТЕКСТА

Читая роман Льва Николаевича Толстого "Война и мир", нельзя не обратить внимания на некоторые странные несоответствия в возрастных характеристиках его персонажей [1]. Рассмотрим, к примеру, семью Ростовых. На дворе август 1805 г. - и мы впервые встречаемся с Наташей:... в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что-то кисейной юбкою...

В том же самом августе 1805 г. мы знакомимся и со всеми остальными детьми из этой семьи, в частности, со старшей сестрой Верой: Старшая дочь графини была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже как большая.

Таким образом, в августе 1805 Вере семнадцать лет. А теперь перенесемся в декабрь 1806 г.: Вера была двадцатилетняя красивая девица... Наташа полубарышня, полудевочка...

Мы видим, что за прошедшие год и четыре месяца Вера умудрилась вырасти на три года. Ей было семнадцать, а теперь ей не восемнадцать и не девятнадцать; ей сразу двадцать. Возраст Наташи в этом фрагменте задается метафорически, а не цифрой, что тоже, как выяснится, неспроста.

Пройдет еще ровно три года, и мы получим последнее сообщение о возрасте этих двух сестер:

Наташе было шестнадцать лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом, после того как она с ним поцеловалась.

Итак, за эти четыре года Наташа выросла на три, как, впрочем, и предполагалось. Вместо семнадцати или даже восемнадцати ей теперь шестнадцать. И больше уже не будет. Это последнее упоминание о ее возрасте. А что же тем временем происходит с ее несчастной старшей сестрой?

Вере было двадцать четыре года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения.

Как мы видим, за три прошедших года Вера выросла на четыре. Если же считать с самого начала, то есть с августа 1805 г., то получается, что за четыре с небольшим года Вера выросла на семь лет. За этот временной промежуток разница в возрасте между Наташей и Верой удвоилась. Вера теперь уже не четырьмя, а восемью годами старше сестры.

Это был пример того, как меняются возрасты двух персонажей друг относительно друга. А теперь посмотрим на героя, который имеет в некоторый момент времени разные возрасты для разных персонажей. Этот герой - Борис Друбецкой. О его возрасте никогда не говорится впрямую, поэтому попытаемся вычислить его косвенным образом. С одной стороны, мы знаем, что Борис - ровесник Николая Ростова: Два молодых человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет...

Николаю же в январе 1806 г. было девятнадцать или двадцать лет:

Как странно было графине, что сын ее, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой двадцать лет тому назад, теперь мужественный воин...

Отсюда следует, что в августе 1805 г. Борису девятнадцать или двадцать лет. А теперь оценим его возраст с позиции Пьера. В начале романа Пьеру двадцать лет: Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером-аббатом за границу, где пробыл до двадцатилетнего возраста.

С другой стороны, мы знаем, что Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его.

Таким образом, Борис на четыре года старше Пьера и в начале романа ему двадцать четыре года, то есть ему двадцать четыре года для Пьера, в то время как для Николая ему пока еще только двадцать.

И, наконец, еще один, совсем уже забавный пример: возраст Николеньки Болконского. В июле 1805 г. перед нами предстает его будущая мать: ... маленькая княгиня Волконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности... переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол...

Из общечеловеческих соображений понятно, что Николенька должен родиться осенью 1805 г.: но, вопреки житейской логике, этого не происходит, он появляется на свет 19 марта 1806 г. Понятно, что у такого персонажа до конца романной жизни будут проблемы с возрастом. Так в 1811 ему будет шесть лет, а в 1820 - пятнадцать.

Как можно объяснить подобные несоответствия? Может быть, для Толстого не важен точный возраст его персонажей? Напротив, Толстой, питает пристрастие к числам и с поразительной точностью задает возрасты даже самых незначимых героев. Так Марья Дмитриевна Ахросимова у него восклицает: Пятьдесят восемь лет прожила на свете...: Нет, жизнь не кончена в тридцать один год, - говорит князь Андрей.

У Толстого всюду числа, причем числа точные, дробные. Возраст в "Войне и мире", несомненно, функционален. Недаром Долохов, обыгрывая Николая в карты, решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони.

Таким образом, все описанные выше возрастные несовпадения, а всего их в романе около тридцати, являются преднамеренными. Чем же они обусловлены?

Прежде чем приступить к ответу на этот вопрос, замечу, что в среднем, по ходу романного времени, Толстой делает каждого из своих персонажей на год старше, чем им положено быть (это показывают расчеты, о которых будет рассказано позже). Обычно же герою классического романа всегда будет двадцать один год вместо двадцати одного года и одиннадцати месяцев, и в среднем, следовательно, такой герой оказывается на полгода моложе своих лет.

Однако, даже из приведенных выше примеров уже видно, во-первых, что автор "старит" и "молодит" своих героев неодинаково, а во-вторых, что происходит это не случайным, а системным, запрограммированным образом. Как именно?

3. ВОЗРАСТ КАК ФУНКЦИЯ АВТОРСКИХ СИМПАТИЙ

С самого начала становится очевидным, что положительные и отрицательные герои стареют неодинаково, непропорционально. ("Положительные и отрицательные" - понятие, разумеется, условное, однако у Толстого полярность персонажа в большинстве случаев определяется практически однозначно. Автор "Войны и мира" удивительно откровенен в своих симпатиях и антипатиях). Как показано выше, Наташа взрослеет медленнее, чем положено, а Вера, напротив, быстрее. Борис как приятель Николая и друг семьи Ростовых предстает двадцатилетним; он же в амплуа светского знакомого Пьера и будущего мужа Жюли Карагиной параллельно оказывается значительно старше. На возрастах героев как будто задан некий нестрогий порядок, точнее, антипорядок. Возникает такое ощущение, что герои "штрафуются" прибавкой в возрасте. Толстой как бы наказывает своих героев непропорциональным старением.

Есть, впрочем, в романе персонажи, которые становятся старше строго в соответствии с прожитыми годами. Соня, например, не будучи, по сути дела, ни положительной, ни отрицательной героиней, но совершенно нейтральной и бесцветной, Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила, взрослеет исключительно аккуратно. Весь беспорядок возрастов, имеющий место в семье Ростовых, ее совершенно не затрагивает. В 1805 г. она пятнадцатилетняя девочка, а в 1806 - шестнадцатилетняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка. Именно ее возраст расчетливый Долохов выигрывает у Ростова в карты, приплюсовав к своему. Но Соня - скорее исключение.

Вообще же, персонажи "разной полярности" взрослеют по-разному. Более того, предельно насыщенное пространство возраста поделено между положительными и отрицательными героями. В возрасте до шестнадцати лет упоминаются Наташа и Соня. В возрасте после шестнадцати - Вера и Жюли Карагина. Не больше двадцати бывает Пьеру, Николаю и Пете Ростовым, Николеньке Болконскому. Строго больше двадцати Борису, Долохову, "неоднозначному" князю Андрею.

Вопрос не в том, сколько герою лет, вопрос в том, какой именно возраст в романе зафиксирован. Наташе не полагается больше шестнадцати; Марья непозволительно для положительной героини стара, поэтому о ее возрасте не говорится ни слова; Элен, напротив, вызывающе молода для отрицательной героини, следовательно, мы не узнаем, сколько ей лет.

В романе задается граница, после которой уже существуют только отрицательные герои; граница, перешагнув которую, заведомо положительный герой просто перестает существовать в пространстве возраста. Совершенно симметричным образом, отрицательный герой шагает по роману без возраста, пока не минует эту границу. Наташа теряет возраст, достигнув шестнадцати лет. Жюли Карагина, напротив, обретает возраст, будучи уже не первой молодости:

Жюли было двадцать семь лет. После смерти своих братьев она стала очень богата. Она теперь была совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна теперь, чем была прежде... Мужчина, который десять лет тому назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была семнадцатилетняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и общался с ней не как с барышней-невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.

Проблема, однако, в том, что Жюли в этом романе никогда не было семнадцати лет. В 1805 г., когда эта круглолицая гостья-барышня появляется в доме Ростовых, о ее возрасте ничего не говорится, ибо если бы тогда Толстой честно дал ей ее семнадцать лет, то теперь, в 1811 г., ей было бы отнюдь не двадцать семь, а только двадцать три, что тоже, конечно, уже не возраст для положительной героини, но все-таки еще не время окончательного перехода в бесполые существа. Вообще же, отрицательным героям, как правило, не полагается детства и отрочества. Отсюда возникают забавные недоразумения:

Ну, что, Леля? - обратился князь Василий к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усваивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который был князем Насильем только угадан посредством подражания другим родителям.

А может быть, князь Василий не виноват? Может быть, у его сугубо отрицательных детей детства не было вовсе. И недаром Пьер, перед тем как сделать предложение Элен, убеждает себя, что знал ее ребенком. А была ли она вообще ребенком?

Если же от лирики перейти к цифрам, то выясняется, что в романе встречаются положительные герои в возрасте 5, 6, 7, 9, 13, 15, 16, 20, а также 40, 45, 50, 58. Отрицательным же бывает 17, 20, 24, 25, 27. То есть, положительные герои из ранней юности сразу попадают в почтенную старость. У отрицательных героев старческий возраст тоже, конечно, бывает, но дробность возраста у них на старости лет меньшая, чем у положительных. Так, положительная Марья Дмитриевна Ахросимова говорит: Пятьдесят восемь лет прожила на свете... Отрицательный князь Василий оценивает себя с меньшей точностью: Мне шестой десяток, мой друг...

Вообще же, точные расчеты показывают, что коэффициент старения в пространстве "положительные-отрицательные" равен -2.247, т.е. при прочих равных положительный герой будет на два года и три месяца моложе отрицательного..

Поговорим теперь о двух героинях, которые подчеркнуто не имеют возраста. Эти героини - Элен и княжна Марья, что само по себе не случайно.

Элен символизирует в романе вечную красоту и молодость. Ее правота, ее сила в этой неисчерпаемой молодости. Время как будто не властно над ней: Елена Васильевна, так та и в пятьдесят лет красавицей будет. Пьер, уговаривая самого себя жениться на Элен, как основное ее достоинство также приводит ее возраст. Он вспоминает, что знал ее ребенком. Он говорит себе: Нет, она прекрасная девушка! Она не дурная женщина!

Элен - вечная невеста. При живом муже она с очаровательной непосредственностью выбирает себе нового жениха, причем один из претендентов молод, а другой - стар. Умирает Элен при загадочных обстоятельствах, предпочтя старого обожателя молодому, то есть: как бы сама выбирает старость и смерть, отказываясь от своей привилегии непреходящей юности, и растворяется в небытии.

Княжна Марья также не имеет возраста, и вычислить его по окончательной версии романа не представляется возможным. В самом деле, в 1811 г., она, старая сухая княжна, завидует красоте и молодости Наташи. В финале же, в 1820 г., Марья - счастливая молодая мать, она ждет четвертого ребенка, и ее жизнь, можно сказать, только начинается, хотя ей в этот момент никак не меньше тридцати пяти лет, возраст мало подходящий для лирической героини; потому она и живет без возраста в этом романе, насквозь пропитанном цифрами.

Любопытно, что в первой редакции "Войны и мира", которая отличается от окончательной версии предельной конкретностью и "последней прямотой", неопределенность в образах Элен и Марьи отчасти снимается. Там в 1805 г. Марье двадцать лет: старый князь сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях.

И Элен там тоже умирает отнюдь не от избытка молодости...

4. ПЕРВАЯ ЗАВЕРШЕННАЯ ВЕРСИЯ РОМАНА

Первая версия "Войны и мира" помогает разгадывать многие загадки, заданные в окончательном варианте романа. То, что весьма туманно прочитывается в финальном варианте, предстает в ранней версии с поразительной для романного повествования четкостью. Пространство возраста здесь не пропитано еще той романтической недосказанностью, с которой сталкивается современный читатель. Нарочитая точность граничит с банальностью. Не удивительно, что в окончательной редакции романа Толстой от подобной дотошности отказывается. Упоминаний о возрасте становится в полтора раза меньше. За кадром оказывается масса интересных деталей, о которых не лишним будет упомянуть здесь.

Княжне Марье, как это уже отмечалось, в начале романа двадцать лет. Возраст Элен не уточняется, однако он заведомо ограничен сверху возрастом ее старшего брата. Причем в 1811 г. Анатолю было 28 лет. Он был в полном блеске своей силы и красоты.

Таким образом, в начале романа Анатолю двадцать два года, его другу Долохову - двадцать пять, Пьеру - двадцать. Элен не больше двадцати одного. Более того, ей, вероятно, не больше девятнадцати, потому что по неписаным законам того времени она не должна быть старше Пьера. (Тот факт, например, что Жюли старше Бориса, подчеркивается особо.)

Итак, сцена, в которой светская львица Элен пытается свести с пути истинного юную Наташу Ростову, выглядит совершенно комически, если учесть, что Наташе в этот момент двадцать лет, а Элен двадцать четыре, то есть они, на самом деле, принадлежат к одной возрастной категории.

Ранняя версия проясняет нам также и возраст Бориса: Hélène называла его mon hage и обращалась с ним, как с ребенком... Иногда в редкие минуты Pierr'у приходила мысль, что эта покровительственная дружба к мнимому ребенку, которому было 23 года имела что-то неестественное.

Эти соображения относятся к осени 1809 г., то есть в начале романа Борису девятнадцать лет, а его будущей невесте Жюли - двадцать один год, если отсчитывать ее возраст назад от момента их свадьбы. Первоначально Жюли, судя по всему, отводилась в романе роль более симпатичной героини: Высокая, полная с гордым видом дама с миловидною дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.

Эта миловидная дочка - Жюли Карагина, которая мыслилась сначала моложе и привлекательней. Однако в 1811 г. Жюли Ахросимова (так ее первоначально зовут) будет уже тем "бесполым" существом, каким мы ее знаем по окончательной версии.

Долохов в первом варианте романа выигрывает у Николая не сорок три, а только сорок две тысячи.

Возрасты Наташи и Сони даются несколько раз. Так, в начале 1806 года Наташа говорит: Мне пятнадцатый год, уж бабушка в мою пору замуж вышла.

Летом 1807 г. возраст Наташи упоминается дважды: Наташе минуло 15 лет и она очень похорошела в это лето.

- А вы поете, - сказал князь Андрей. Он сказал эти простые слова, прямо глядя в прекрасные глаза этой 15-летней девочки.

Такое количество возрастных вхождений позволяет установить, что Наташа родилась осенью 1791 г. Таким образом, на своем первом балу она блещет в восемнадцать, а отнюдь не в шестнадцать лет.

Чтобы сделать моложе Наташу, Толстой меняет заодно и возраст Сони. Так, в конце 1810 г. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было, но и этого было достаточно.

На самом деле, двадцатый год в этот момент Наташе, а Соня, по крайней мере, на полтора года старше.

В отличие от многих других героев, князь Андрей не имеет точного возраста в первой версии романа. Вместо хрестоматийного тридцати одного года ему около тридцати лет.

Разумеется, точность и прямота ранней версии романа не может служить "официальной разгадкой" возрастных сдвигов, поскольку мы не имеем права считать, что Наташа и Пьер первого издания это те же самые герои, что Наташа и Пьер в окончательном варианте романа. Меняя возрастную характеристику героя, автор отчасти меняет и самого героя. Тем не менее ранняя версия романа позволяет нам проверить точность расчетов, сделанных по окончательному тексту, и убедиться, что эти расчеты верны.

5. ВОЗРАСТ КАК ФУНКЦИЯ ВОЗРАСТА (ВОЗРАСТНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ)

Жить осталось так недолго -

Мне уже шестнадцать лет!

Ю. Ряшенцев

Традиция старить пожилых персонажей по сравнению с молодыми уходит своими корнями в глубь веков. В этом смысле, ничего нового Толстой не изобрел. Расчеты показывают, что коэффициент "старения от возраста" в романе равен 0.097, что в переводе на человеческий язык означает год романного старения на десять прожитых лет, то есть десятилетнему герою может оказаться одиннадцать лет, двадцатилетнему герою двадцать два, а пятидесятилетнему пятьдесят пять. Результат неудивительный. Гораздо интереснее, как Толстой подает возрасты своих героев, как он их по шкале "молодые - старые" оценивает. Начнем с самого начала.

5.1. До десяти лет

Лев Николаевич Толстой очень любил детей.

Бывало приведут ему полную горницу. Шагу

ступить некуда, а он все кричит: Еще! Еще!

Д. Хармс

Хармс, безусловно, прав. Персонажей младенческого возраста в романе множество. Общим для них является, пожалуй, то, что они не кажутся самостоятельными единицами, наделенными своими проблемами и переживаниями. Возраст до десяти лет является как бы сигналом того, что герой будет, по сути, маленьким рупором для автора. Дети в романе видят мир удивительно тонко и правильно, они занимаются систематическим "остранением" окружающей обстановки. Они, не испорченные бременем цивилизации, успешнее взрослых решают их моральные проблемы и при этом как бы начисто лишены разума. Поэтому столь юные персонажи, число которых к финалу вырастет до невероятных пределов, смотрятся весьма искусственно:

Через пять минут маленькая черноглазая трехлетняя Наташа, любимица отца, узнав от брата, что папенька спит в маленькой диванной, не замеченная матерью, побежала к отцу... Николай обернулся с умиленной улыбкой на лице.

- Наташа, Наташа! - послышался из двери испуганный шепот графини Марьи, - папенька спать хочет.

- Нет, мама, он не хочет спать, - с убедительностью отвечала маленькая Наташа, - он смеется.

Такой вот назидательный маленький персонаж. А вот следующий - немного постарше:

Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе... Малаша... иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между "дедушкой" и "длиннополым", как она называла Бенингсена.

Потрясающая проницательность!

Последний по возрасту персонаж, проявляющий признаки такого же "детски-бессознательного" поведения, как все малолетние персонажи Толстого, - вечно шестнадцатилетняя Наташа Ростова:

В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Все они пели что-то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых в обтяжку панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками...

После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, все это было дико и удивительно ей.

Итак, Наташа видит мир тем же самым детским неразумным образом. Не по возрасту же взрослые дети смотрятся как юные старики. Стремясь к глобальности, автор "Войны и мира" теряет мелочи, индивидуальность младенцев, например, дети у Льва Николаевича идут не штучно, а в комплекте: За столом были мать, жившая при ней старушка Белова, жена, трое детей, гувернантка, гувернер, племянник со своим гувернером, Соня, Денисов, Наташа, ее трое детей, их гувернантка и старичок Михаил Иванович, архитектор князя, живший в Лысых Горах на покое.

Индивидуальность в этом перечислении полагается всем, даже старушке Беловой, которую мы встречаем в первый и в последний раз. Даже гувернер, и гувернантка, и еще гувернер не сливаются в обобщающее понятие "гувернеры". И только дети, бесполые и безликие, идут скопом. Хармсу было что пародировать.