У обочины припаркована убитая восьмерка, с тонированными стеклами и крылом, подвязанным, кажется, веревочкой.
Рядом стоит озадаченный гаишник и чешет затылок. Второй вглядывается во тьму. Судя по следам в росе, в высокой траве, ровно секунду назад, водитель сиганул сквозь осоку в темный лес. Видимо, проверка документов этого ара-мобиля была чревата.
Во тьму леса полицейский решил не соваться, дабы не схлопотать по голове тяжелым, а то и пульку. Понятно, что они вызовут эвакуатор, попробуют пробить машину... машина окажется под списание, ничего они в ней не обнаружат. Так и не узнают, в чем виноват сбежавший джигит.
А я просто представляю этого горячего южного водилу. В темном лесу, в калужской области, при минус один. Выходить на шоссе нельзя. Пойдет сквозь заросли. Лёд. Темно. Судорожно звонит по мобиле камрадам, чтобы его забрали. Это если повезло успеть её захватить. Выйдет в деревне, будет пытаться там найти машину. Первый час ночи. Лают злобные собаки. Фонари не горят. Кругом русские -- нация, лишенная эмпатии. Холодно. Хочется есть, хочется курить. Безысходность. И в сердце у него просыпается горячая жалость к безымянным французским братьям, павшим в 1812 году под Москвою...