"...С любопытством присматривался к футуристам. С Д. Бурлюком он был знаком с 1910 г., когда как художник-любитель участвовал в выставке «Треугольник-Венок-Стефанос» в Санкт-Петербурге. (..) В Омске В. Янчевецкий сдружился с писателем, поэтом и художником-авангардистом Антоном Сорокиным, посещал его домашние литературные вечера, разрешил напечатать в своей типографии прозаическую поэму «Симфония революции». Возможно, следствием этого общения стало то, что часть стихотворений сибирского цикла написана верлибром, к которому ранее В. Янчевецкий никогда не обращался".
СВОБОДА
Любите свободу и давайте свободу всем.
Дайте свободную жизнь народу
И не вмешивайтесь в его заботы.
Пусть он умирает или богатеет, это его дело!
Но не думайте, что вы его умнее
И не учите его тому, как ему жить.
Вы же не учите птицу, как ей летать,
Или кошку, как ловить мышей.
Но если вы любите и птицу, и кошку,
Дайте первой зерен, а второй молока.
Живите каждый, как кому нравится.
Любите то, что вы любите.
Мне же не мешайте смотреть на синие дали
И на плывущие по небу облака.
(1920)
В СТЕПИ
Помните, весной мы ехали украинской степью
Тревожной ночью, пробираясь через фронт…
Теплый ветер обвевал нам лицо,
Восток был таинственно темен,
А на западе тянулась светлая багровая полоса
После закатившегося в темных тучах
Кроваво-красного солнца.
Помните, мы остановились, объятые трепетом,
И слушали тишину заснувшей степи.
Нам слышались вдали отзвуки тайны,
Загадка опасного будущего.
Сверкала непонятная надпись на запертых дверях грядущего.
Где-то засвистел свой перепев перепел.
Вдали по сухой дороге застучала телега.
Ветер зашуршал сухими стеблями растений
И принес нежный запах дикой яблони.
Мы же стояли так тихо, что слышали
Стук сердца и свист в ушах бьющегося пульса.
Кругом были германские заставы.
И мы не знали, переживем ли будущий день.
Но тогда мы были юны и веселы
И стремились безудержно вперед,
Туда, где раскинулись беспредельная родина
И кипел в муках возрожденья родной народ.
Нас звала вперед наша молодость,
Наши надежды… Разве они могут быть несбыточны?
И мы, зачарованные степью, слушали:
Авось кто-либо с неба нам скажет: «Вы правы!».
Но все молчало.
<Без даты>
ТОМСКИЕ СТУДЕНТКИ
Идут студентки. Я их узнаю
По их стремительной походке.
В развевающихся складках платья
Чувствуются порывы молодости.
Бегущие по панели юные шаги
Отстают от полета их мечты.
Вдали здание университета
Как чудовище, положившее голову на руки,
Всех поглощает в своей пасти.
Летите туда, в фабрику знаний,
Но не верьте профессорам
И не верьте пыльным книгам.
Вы, юные, знаете все,
А они уже давно все забыли.
Верьте только солнечным лучам
И солнцу вашей души.
Среди сибирских елей, окутанных паутиной в болотах,
Растут лютики и подснежники
И тянутся буйные побеги деревьев,
Которые не увидят старости.
Паутина болота их засушит еще молодыми.
Берегитесь, студентки! Вы приехали за светом и крыльями
Из деревень, из городов,
Из-под заботливой опеки гувернанток
И бедных крестьянских изб.
Вижу, идет дочь крестьянина
С сверкающими синими глазами.
Вот проходит, колыхаясь, дочь города –
Бледная и слабая, но с непреклонным взглядом.
Будьте настороже, студентки,
И вспоминайте сибирские ели,
Засыхающие в тайге на вечно мерзлой почве,
И разожгите дремлющую Сибирь
Пожаром вашего всеобъемлющего сердца.
(1920)
БОГ
Большие дети говорят, что нет Бога,
Что он выдумка жрецов,
Чтобы пугать им толпу невежд.
Большие дети изгоняют Бога из школы,
Думая, что могут изгнать его из души человека.
Посмотрите на часы Омега или Павла Буре –
Сделались эти часы сами собою из ничего?
Из подбора видов, из камня и земли?
Взгляните на голову Льва Толстого,
Или на голову девушки и ее смеющиеся глаза.
Талантливый и умный мастер над ними работал
И он понимал кое-что в своем деле.
Я не знаю и не могу себе представить,
Каков собой Бог.
Быть может, он велик как от земли до луны,
И рассматривает нашу землю,
Держа ее на своей ладони.
Быть может, он талантливее Пушкина,
Задумчивее Лермонтова, умнее Менделеева,
Добрее доктора Гааза.
Я так же не могу понять Бога,
Как воробей не поймет Врубеля.
Для воробья Врубель только страшный великан.
Но я не скажу, что нет Бога.
Потому что я чувствую, как начинает трепетать мое сердце,
Когда я думаю о беспредельности и вечности.
Пускай доказывают, что Бога нет, большие дети,
Которых Бог создал, думая,
Что они когда-нибудь станут взрослыми.
(1920)
Обнаружил эту рукопись автор свежей биографии Яна, который выяснил, что писатель работал на императорскую, а потом белогвардейскую разведку, и потом всю жизнь это скрывал. Книгу весьма рекомендую, отличное архивное расследование.
Источник первой публикации (там еще стихи, послабее, и история их создания и обнаружения):
https://www.philology.nsc.ru/journals/sis/pdf/SS2021_1/10.pdf
И. В. Просветов. Неизвестные сибирские стихи Василия Яна // Русская литература Сибири и Дальнего Востока: сюжеты и судьбы
Аннотация: Первая публикация стихотворений советского писателя-историка, лауреата Сталинской премии 1-й степени Василия Яна (Янчевецкого), сочиненных в 1920–1923 гг., когда он жил и работал в Сибири. Источник – рукописный сборник «Стихи скитаний», недавно обнаруженный в семейном архиве Янчевецких. Публикация сопровождается подробными биографическими комментариями. В Гражданской войне В. Янчевецкий участвовал на стороне белых как один из главных пропагандистов колчаковской армии – начальник Осведомительного отделения Особой канцелярии штаба Верховного главнокомандующего, редактор фронтовой газеты «Вперед». После краха белого движения В. Янчевецкому пришлось скрывать свое прошлое, меняя занятия и места проживания (Ачинск, Уюк, Минусинск).
Сибирский стихотворный цикл, созданный в это время, позволяет понять не только настроения автора в последние годы переломного периода российской истории, но и литературные искания, и атмосферу времени в целом. Основные темы – родина, революция, свобода, богоборчество, строительство новой жизни, сохранение личности в условиях политических потрясений. Очевидно влияние на поэтический стиль автора таких течений, как символизм и футуризм, которыми он интересовался. В Омске В. Янчевецкий тесно общался с писателем, поэтом и художником-авангардистом Антоном Сорокиным, посещал его домашние литературные вечера. Вероятно, как следствие, часть сибирских стихотворений написана верлибром, к которому ранее В. Янчевецкий никогда не обращался.