Софья Багдасарова (shakko.ru) wrote,
Софья Багдасарова
shakko.ru

Categories:

Пьянство и дебилизм в русских былинах

Русские былины все еще ждут своей правильной экранизации. Но если некоторые надо снимать как "Игру престолов" или "Викинги", то другие былины  прямо просятся в стилистику любования человеческим идиотизмом, характерным для сериалов "Фарго" или "Меня зовут Эрл".

Например, былина про русского богатыря Дуная Ивановича и его женитьбу.




Read more...Collapse )
Tags: омерзительное искусствоведение, сказка
Subscribe

Recent Posts from This Journal

  • 147 comments
Previous
← Ctrl ← Alt
Next
Ctrl → Alt →
Я в свое время у Гуревича вычитал фрагмент, _многое_ объясняющий. (То есть он писал про Старшую Эдду, но это и в наши дни к людям бывает применимо, что уж говорить о былинах.)

"Герои привлекают аудиторию не своими этическими качествами, а неслыханностью свершаемых ими деяний. Героическое сказание выражает особый аспект сознания. Вспомним, что действие героической песни относится к качественно иному, эпическому времени, когда все было не так, как впоследствии, и от этого героического прошлого время исполнения песни отделено эпической дистанцией.
Поведение героя не только беспредельно мужественно – оно еще и, так сказать, «избыточно». Гуннар, казалось бы, мог ограничиться требованием умертвить Хёгни, но он настаивает на том, чтобы ему принесли его сердце. Хёгни смеется, когда рассекают ему грудь и вынимают из нее сердце. Гудрун отмстила Атли, убив его, но этого ей мало, и прежде она умерщвляет своих сыновей, более того, кормит мужа их мясом, а после гибели Атли еще и поджигает дом и губит всех его обитателей. Важно при этом отметить, что хотя гибель братьев побуждает ее на столь чудовищную месть, она не плачет, и это в момент, когда все кругом вопят и рыдают!
Поведение героя или героини перерастает в нечто демоническое, иногда оно необъяснимо с точки зрения окружающих. Скажем, примитивно-жестокого и жадного Атли поступки Гудрун ставят в тупик, как смущают они и прочих гуннов. Герой, героиня, оказавшись в предельной ситуации, предаются саморазрушению. Так, подвергает себя самоубийству Брюнхильд, добившаяся смерти любимого ею Сигурда, который нарушил данную ей клятву. В «Саге о Вёльсунгах» (Volsunga saga)11 Сигню, которая послала на смерть своих сыновей от конунга Сиггейра и родила сына от своего брата Сигмунда (все это для того, чтобы отмстить Сиггейру, погубившему ее отца Вёльсунга), говорит Сигмунду, когда настал, наконец, момент расплаты с Сигтейром: «Так много учинила я для своей мести, что дальше жить мне не под силу». И она входит в огонь, охвативший палату Сиггейра, и принимает смерть. <...>
Вот эта «избыточность» актов, совершаемых героем, исключительность его поведения и есть, судя по всему, главное в героической песни. Не смерть сама по себе, но чудовищность ее обстоятельств, необычность последствий ее, саморазрушение, к которому стремится, влечется герой или героиня, полное их пренебрежение смертью должны были более всего потрясать аудиторию."
  • 147 comments
Previous
← Ctrl ← Alt
Next
Ctrl → Alt →

Comments for this post were locked by the author

Recent Posts from This Journal